«Волково поле»

Многим не понятна русская душа. Правильно сказал классик, умом Россию не понять. Хоть, это и было сказано, гораздо позже и Семен так мудрено и не сказал бы, но он так же много задумывался над этим. Ну, вот откуда черпал клички собак Аким. Да, Семен выучил его читать и писать, но по большому счету, Аким оставался неграмотным крестьянином. Какие были у него познания, только жизненная мудрость. К каждой клички собаки он подходил очень серьезно, редко он мог дать кличку, сразу по рождению щенка. Он долго присматривался и принюхивался к своим питомцам, но если давал кличку, то она попадала тут же в цель. Очень редко, ему приходилось менять кличку собаки. Как собаку назовешь, так она и будет работать, часто говаривал он. О новорожденном щенке и всем выводке все тут же записывалось в родословные книги. У него их было очень много. Все эти записи велись на протяжении долгих лет, и брали свое начало от первых собак, впервые появившихся в имении Волковых. От Бравады и Разбоя. Всем этим начал заниматься его прадед, потом отец, и теперь он сам, все тщательно записывал. Он мог часами, бывало и сутками, просиживать над книгами, подбирая очередную вязку и пытаясь добиться от потомства, именно тех качеств, о которых задумал. Да, бывали и неудачи, что тут поделаешь, но чаще всего, все вязки приводили к задуманному результату. Это касалось не только борзых, но и гончих собак. Наблюдая за повадками щенков, когда они игрались и ели, он и находил, именно ту кличку, очень редко кличка собаки повторялась. Вот скажем, борзой кобель Прихват. Родился хорошим крепким щенком. Играясь со своими однокорытниками, он постоянно гонялся за ними. Вот, захватит, кого-нибудь, но не треплет, а держит за холку своими зубами, пока тот не притихнет. Отпустит, потом за другого примется. Вот он и получил кличку Прихват. По первому полю начал Аким с ним зайчишек травить. Собака резвая, с прекрасным броском. Заяц встал, Прихват моментом подскачет к нему и поймает, но не душит, а живьем приносит. Аким думал, что по волку собака работать не сможет с такой повадкой, у волка зубы режут, достанется сразу Прихвату, если сильно не будет держать зверя и тот вырвется. На первой притраве, на садке, Прихват прекрасно взял волка переярка и держал его до подхода Акима, но нежно и даже, не поранил его. По вольному зверю, все было так же. Оказалось, что у Прихвата прекрасная хватка и сильные челюсти, и он пользуется этим, ровно на столько, насколько надо. У него не было дикой злобы к волку, он не пытался его задушить, собака, просто, помогала человеку в охоте. Прихват прекрасно работал, но по очень сильному матерому волку, его пускать было нельзя, только в своре или с сильным злобачем, тогда работа его была прекрасна. Если у собаки была простая кличка, скажем, Зоряна, Забава, это означало, что собака хорошо работает, но ни чем не выделяется, просто, выполняет заданную функцию и все. Но, если у собаки оригинальная кличка, значит, в ней есть неповторимая изюминка, которая резко выделяет ее, от других собак. Скажем. Отравка. Не назовешь же борзую змеюкой. А, вот Отравка работала как змея, не торопясь подойдет к зверю, все равно, будь это заяц, лисица или волк, пристроится к нему, человек глазом и увидеть не успевает ее бросок, как у кобры, только, раз и зверь у нее в зубах. Заяц или лисица, тут ясно, сразу помирали, а вот волка она держала до победного конца, особенно волчиц, спуску она им не давала. Понятно, сука слабее кобеля, вот она и работала в паре, только с кобелем, все равно каким. Ну, а если у собаки звучная кличка, вроде, Злодей, Злыдарь, Шайтан, значит, это выдающаяся борзая. Такая собака может работать в одиночку, по матерому зверю и всегда победа будет за ней. Такие собаки сразу привлекают внимание, еще со щенячьего возраста. Они явные лидеры, все их однокорытники моментально подчиняются им. В таких щенячьих стаях царит полная иерархия. Дашь корм, обычно все сразу наваливаются на еду, а тут щенки хвосты поджали и ждут когда первым подойдет к миске, именно их вожак. Вот и Шайтан спуску ни кому не давал с самого раннего возраста. По второму полю, он уже великолепно работал. С гончими было проще, они работают большой стаей, там главное было выделить лидера, одного, двух, трех и все. Другие собаки получали простые клички и работали под присмотром своих лидеров. Аким хорошо относился к гончим, но он их всегда считал вспомогательной службой, достаточно нужной, но, все же вспомогательной. Всю свою любовь он вкладывал в борзых. Когда он подходил к ним, у него пела душа. Злобачей он холил так, как мог. Когда он гладил, например Шайтана, глаза его становились добрыми, иногда на глазах появлялись слезы гордости. За плохое отношение к собакам, он мог высечь кого угодно и нещадно. Один раз, один из его помощников пнул ногой надоедливого щенка, ну, понятно, тот больше там не работал, но его и высекли так, что он надолго запомнил это. Но самое интересное, его последняя любовь была не борзая, а гончая по кличке Бунтарка и случилось это совершенно неожиданно. Все роды сук, обычно, проходили под его неустанным присмотром, исключением являлось его отсутствие в имении. Он принимал роды у гончей суки, от этого помета он ждал многого. Сука была лидером, значит и лидера должна родить. Первый щенок родился легко, а вот дальше, не заладилось, что-то. Скорее всего, следующий пошел боком, роды были быстрыми, щенок шел один за другим, вот и все уперлись во второго, а потом и родовые схватки прекратились. Кто тогда оперировал собак? Вот сука и издохла. Скорее всего, и первый щенок бы помер, не было под кого подложить, щенилась первая собака на псарне. Сосок то не было у Акима. Он, как-то сподобился и соорудил таковую. Сам выкармливал собаку коровьим молоком, щенок и выжил. Ладная сучка получилась. Он ее все время за пазухой носил. При нем она и глазки открыла. Спала с ним в постели. Жена ворчала и ругалась, но Аким, как-то привык к ней. Никогда раньше ни одна собака не жила у него в доме, а тут такое. Жена пилила его, пилила, вот он ее на псарню и занес, собаку-то. Поначалу он ее Милушкой прозвал, но пришлось кличку изменить. Оставив щенка на псарне, он ушел к себе в дом. Щенок всю ночь выл, ни к воде, ни к еде не прикасался и на второй день, так бы с голоду и помер. Аким опять сучку забрал в дом, продержал ее неделю и повторил эксперимент. Собака выла и к еде не прикасалась. Пришлось, опять ее забрать. Когда подросла, то стала ходить за Акимом хвостом. Куда он, туда и она. Он по делам, а она за ним, он в дом, она за ним. Если не пускали, то, как она умудрялась пролезть за ним, ни кто и понять не мог. Гончака на цепь же не посадишь, испортишь собаку сразу. Он ей вольер построил у себя во дворе, но она умудрялась вылезти из него и при закрытой клетке. Ляжет Аким спать с женой, утром проснется, а собака в ногах лежит, прямо мистика и наваждение какое-то. Раз он в господский дом зашел, они с Семеном Андреевичем о чем-то долго совещались, потом ужинать сели, долго трапезничали и выпивали. Уже за полночь было. Аким и вздохнул спокойно.