Вольная (СИ)

— Мой господин желает женить Малиха, едва тот получит свободу, и оставить во дворце, — без вопросительной интонации вздохнула я.

— А что? — пожал плечами Рашед. — Должен же во всем дворце быть хоть один свиточник, который верен мне, а не Нисалю-аге.

— Почему господин попросту не перепродаст непокорного раба? — горестно вздохнула я, потому как уже подспудно чуяла второе дно и в стремлении оставить Малиха при дворе тайфы.

В самом деле, куда пойду я сама, если меня лишить поддержки Малиха? Снова к чорваджи-баши?

Что-то мне не слишком понравилось его последнее задание. Зато во дворце тайфы меня, несомненно, будут ждать с распростертыми объятиями, даже если я потребую-таки обещанную мне свободу… и я даже знала, кто именно будет распростирать эти самые объятия.

Потому и пыталась спрятаться в чужое расследование от подступающего ощущения, что меня продолжают планомерно приручать — и загонять в золотую клетку одновременно. Но Рашед словно понимал и это тоже — и проявлять снисходительность не собирался.

— Вера в абсолютную власть — первая ошибка новичка, — флегматичным наставительным тоном сообщил он. — Мое слово имеет вес не потому, что я тайфа, и даже не потому, что я образован и изворотлив. Мне подчиняются потому, что у меня достаточно золота, чтобы купить пару сотен янычаров и обеспечивать их учителями, офицерами, оружием и провизией. В вопросах банального влияния две сотни сабель — куда более весомый аргумент, чем дворцовая библиотека, в которой не осталось ни одной непрочитанной книги, потому что отступников в городских стенах очень сложно вразумить какой-нибудь остроумной цитатой. Конечно, среди равных, важен и ум, и смекалка… но прежде, чем дойдет до роскошных покоев и раболепных поклонов от каждого встречного, придется набить не одну морду, — скучающим голосом заключил Рашед и неопределенно покачал расслабленной ладонью.

Я отчего-то засмотрелась на его запястье с выпирающей острой косточкой и поймала себя на мысли, что никак не могу представить его набивающим кому-то физиономию.

Вот со злодейской усмешкой проворачивающим такую махинацию, чтобы противник отходил себя сам и потом еще обвинил в этом другого врага — запросто.

— Проблема в том, что Нисаль-ага бьет морды ничуть не хуже, чем я, — продолжал тайфа, и не подозревая, что фиктивная наложница вдруг вздумала сомневаться в его физической мощи. — В чем-то даже лучше: его дар — уже изрядное преимущество, как и целый отряд всецело преданных ему магов и свиточников. Будь Нисаль свободным, он легко смог бы сместить меня с дивана в городском совете — там уже есть несколько человек, готовых поддержать его, но он раб. Очень дорогой, прекрасно образованный, не раз показавший себя в деле… поэтому он и останется рабом, даже если накопит на выкуп, — безжалостно заключил тайфа. — Мне нужен этот дворец, чтобы скрываться и скрывать сестру: в городе куда сложнее утаить двух огромных лисиц. А значит, я должен сохранить за собой должность — и мага-раба. Нисаль это понимает. Поэтому и старается провернуть все так, чтобы никто не посчитал, что меня сгубил мой собственный раб: в этом случае его казнят, несмотря на поддержку в совете. А вот если к моему дворцу придет разъяренная толпа и потребует доказать, что я не оборотень и никого не сожрал… — он даже зажмурился — то ли от накатившей дурноты, то ли в предвкушении. — Если меня изгонят или убьют, мои рабы перейдут во владение султану, которому совершенно ни к чему лишние люди во дворце. Он вполне может позволить Нисалю выкупить себя — и еще вздохнет с облегчением, что казну пополнил, — непочтительно хмыкнул тайфа и снова задумался. — Красивый план, что ни говори.

— Звучит так, словно мой господин давно догадывался об этом, — осторожно заметила я.

Тайфа досадливо поморщился.

— Твой господин с детства приучен подозревать каждую тень, — мрачно сообщил он, — и о верности Нисаля-аги задумывался уже давно — потому и держал его так близко, как мог. Пока он занят обязанностями хранителя покоев и доверенного сопровождающего, у него, по крайней мере, нет времени строить козни. Во всяком случае, я так думал, но, похоже, жизненный опыт паранойей не заменишь. А жаль, — печально заключил он.

Но я лисьей тоской не прониклась.

— С детства? — заинтригованно повторила я.

Рашед усмехнулся.

— С детства, — подтвердил он. — Моя мать была оборотнем, а прежний тайфа — ее истинной парой. Мать выследила его в пустыне, когда он совершал путешествие в другой город, — господин и хозяин по-лисьи хитро сощурился, — и поступила точно так же, как я с тобой: попыталась завязать дружбу. Ей удалось, и последствия я буду расхлебывать всю жизнь. И мои дети, если они у меня все-таки будут, — тоже.

В моем представлении дружба предполагала ощутимо меньше попыток разыграть втемную и использовать в какой-нибудь мутной интриге — пусть и к общему удовольствию. Но указывать на это я не рискнула.

Каждый дружит так, как умеет. Что-то подсказывало мне, что у Рашеда не было особых шансов научиться.

Глава 17.1. Разные взгляды