Вольная жизнь

В машине Гриня Потемкин требовал справедливости. Он поворачивался то к одному, то к другому из своих соседей, стараясь объясниться. Темнокожие слушали его, улыбались, очень почтительно кивали.

Гриня громко, по складам, кричал: — Я ра-щен фищ-мен!..

Чернокожие почтительно кивали, улыбались.

— О'кей, — сказал один из них.

— Я требую рашен амбасадор!.. — продолжал Гриня. — Посольство! Понимаешь?… Я не бандит, это наш боцман бандит. — Он повернулся ко второму чернокожему. — Понимаешь?

Тот дружелюбно закивал, широко улыбнулся, сказал:

— О'кей!

Наклонившись, он открыл дверцу большого бара, находящегося перед сиденьями.

— Плиз!.. Бир, виски, кока-кола?… Кафе?…

Гриня взглянул в уставленный бутылками бар и замер в восхищении, он не мог и подумать, что в машине есть такое прекрасное место.

Он решил на время прекратить выяснение отношений, посмотрел на одного, на другого.

— Вообще-то я не пью… Тем более — с утра… Ну, разве только шампанского.

— Шампань? О'кей! — заулыбались, закивали чернокожие.

Достали из бара бутылку шампанского, фужер, протянули его Грине.

— Один я не пью, — пояснил Гриня. — Значит, так: водителю нельзя, — исключил он шофера. — Ты, ты и я, — ткнул по очереди в каждого. — Разливай на троих!

— О'кей! — снова дружно закивали чернокожие, взяли себе по бокалу и разлили бутылку шампанского на троих.

Машина шла по зеркально ровному шоссе так плавно, что жидкость даже не дрогнула в бокалах. Гриня с наслаждением, закрыв глаза, медленными глотками опорожнил бокал. А когда он открыл глаза, то увидел, как далеко, у самого горизонта, на краю саванны, вереница слонов шла на водопой. С этого расстояния они казались игрушечными.

В полицейском комиссариате на стене висели портреты разыскиваемых преступников. В центре, крупнее других, была фотография Джонатана Карпентера по прозвищу „Лисица Джо“. Напротив этого стенда, посреди комнаты, на металлическом кресле, привинченном к полу, сидел боцман, закованный в наручники. В сторонке, на столе, стояла конфискованная бутылка шампанского. Рядом с ней лежали перочинный нож, деньги, носовой платок — все, что было в карманах боцмана. „Лисица Джо“ на фотографии без шляпы, и с боцмана тоже сняли шляпу. Сходство было еще более разительным, поскольку прически у них были одинаковые. В одном шаге от стола, широко расставив ноги, стоял здоровенный полицейский, держа обеими руками „кольт“, направленный на боцмана. Остальные полицейские расположились вокруг.

Боцман, потрясая руками в наручниках, повторял:

— Я рашен фишмен. Сколько вам объяснять. Я требую рашен консул!

Сержант полиции, постукивая резиновой палкой по голенищу, шагнул к нему, сказал, естественно по-английски:

— Не валяй дурака, Джо. Придет комиссар, он тебе покажет, какой ты русский рыбак.

— На этот раз ты нас не облапошишь, Лисица Джо, — добавил старший полицейский.

— Комиссар, говоришь?… Где комиссар?! — закричал боцман, услышав единственное знакомое слово:

— Заткнись, Джо!.. А то получишь! — показал боцману дубинку сержант.

Мчится по широкому шоссе серебристый „кадиллак“. Саванна сменилась зарослями. Джунгли подступают к дороге все ближе. В машине веселый Гриня командует:

— Ладно, наливай еще по одной!

Теперь в руках у все троих хрустальные стаканы со льдом, сидящий впереди чернокожий похититель разливает по стаканам виски. Все трое выпивают.

Гриня, подавшись вперед, кладет руки на плечи своих друзей, обнимает их.

— Ребята, а на хрена вы меня украли?… Ведь за меня вам никто и рубля не даст: государству я не нужен, родных у меня нет, я детдомовский. А капитан только рад будет от меня избавиться: я его бинокль утопил, двенадцатикратный, цейсовский. Попросил на девчонок посмотреть. Глянул — и уронил за борт: они, оказывается, у вас тут на пляже все голые.

Машина свернула с главной дороги на проселок и вскоре подкатила к большой поляне. Здесь стояла хижина. Перед ней на корточках сидело человек двенадцать полуголых черных людей в одних набедренных повязках.

Увидев машину, они вскочили. Дверцы машины раскрылись. Закосевший Гриня и его похитители, поддерживая друг друга, вылезли наружу. Чернокожие поднесли к машине поставленный на носилки роскошный паланкин. Поклонившись Грине, они раздвинули шелковые занавески и жестами показали, чтобы он забрался внутрь. Гриня не двигался. Тогда один из провожатых что-то сказал на своем наречии. Голые чернокожие быстро сгребли Гриню в охапку и засунули в паланкин. Рывком подняли носилки на плечи, бегом кинулись в джунгли. Гриня, высунув голову, завопил:

— Вы куда меня тащите?!.. Я ж на судно опоздаю! В девятнадцать ноль-ноль мой корабль домой!.. Мой шип ту-ту-у!..

Оставшиеся около машины похитители махали ему руками.

В полицейском участке ждали комиссара, но он все не приходил. Тогда полицейские заперли боцмана за решетку в „телевизоре“, но наручников не сняли. Сами же уселись за домино.

Боцман бегал по клетке и громко возмущался: