Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании

Уважаемый товарищ!

Письмо Ваше напечатано с небольшими сокращениями лишь потому, что в пылу полемического задора Вы совершенно незаслуженно оскорбляете художников-реалистов, пользующихся общим признанием и любовью народа. Такой метод критики, даже снисходя к Вашей молодости, вряд ли следует считать правомерным.

Кстати говоря, Вы всё время подчёркиваете, что Вы молоды, а мне, «по крайней мере, лет полсотни», что я «на склоне лет», а потому мы говорим на разных языках. Больше того, Вы иронически советуете мне не волноваться, ибо, учитывая мой возраст, меня «не перевоспитаешь». Здесь Вы несомненно правы, но дело не в возрасте, и мне приходится волноваться, но не за судьбы полнокровного реалистического искусства, а за Вас, которого оно не волнует.

Вы пишете: «По-моему, искусство тогда бесспорно, когда оно воздействует на наше сознание так, как этого хотел автор». Ну, а чувства у Вас какие-нибудь пробуждаются? Неужели можно отрицать эмоциональную силу искусства? Вы не верите, что от общения с миром прекрасного человек может быть и гуманнее, и чище, он глубже чувствует природу, в нём расцветает истинная любовь к женщине, к матери, к Человечеству.

Да полноте, неужели во имя пустой бравады и далеко уже не модного оригинальничания Вы натягиваете на себя короткие штанишки холодной абстракции с клоунскими заплатами более чем полувековой давности? Было всё это, было! Кого Вы хотите удивить?

Пробовали «сбросить Пушкина с корабля современности», декларировали, что «во имя нашего Завтра сожжём Рафаэля». А теперь это же самое повторяете Вы, правда насчёт Пушкина с оговоркой: неудобно, мол, всё-таки. А Рафаэль Вам не нужен. О гордости всего человечества, о великих мастерах прошлого Вы пишете с издёвкой:

«Можно артистически ахать и поднимать руки к небу при виде великих полотен прошлого, но это излишняя сентиментальность».

Досталось от Вас и нашим современникам. Вы перечисляете работы советских скульпторов, посвящённые завоеванию космоса, счастью мирного человечества, бессмертным подвигам защитников Родины, и пишете, что эти произведения «не очень-то волнуют своим содержанием».

Так что же Вас волнует? Я говорю о содержании, о теме, а не о художественном её воплощении. А какое же содержание Вы ищете в абстрактных творениях?

Если бы Вы поинтересовались хотя бы самыми примитивными брошюрками о сущности абстракционизма, то поняли бы, что последователи этого направления считают своим родоначальником К. Малевича и его «Чёрный квадрат». Это основной принцип, или, если так можно выразиться, квинтэссенция абстракционизма. Где же тут содержание?

Вы хотите, чтобы памятники Пушкину и Маяковскому были не из бронзы, а напоминали «висячие фигуры, сделанные из кусков проволоки и жести». Думается мне, что это уже граничит с кощунством. Оставьте великих в покое. В памяти народа они живые, а не абстрактные.

Для подкрепления своих шатких позиций Вы ссылаетесь на то, что на разных зарубежных выставках первые премии присуждаются абстракционистам. Надо хоть немного понимать политику денежного мешка, чтобы приводить подобные аргументы в защиту абстракционизма. В США я интересовался этим вопросом. Там с одинаковым успехом можно получить премию и за абстракционистское творение, и за самую длинную бороду, за самую большую лысину, за всё что угодно…

Я нарочно привожу эти анекдотические примеры, ибо вся история абстракционизма состояла из анекдотов и мистификаций. Началось это с ослиного хвоста, потом появились «гениальные художники» вроде обезьяны и т. д.

Кстати, как обезьяньи творения уживаются с Вашим тезисом, что «искусство тогда бесспорно, когда оно воздействует на наше сознание так, как этого хотел автор»? Интересно, чего же хотела обезьяна — автор картин, которые в США пользовались большим успехом? Как она могла воздействовать на сознание культурного человека?

Я не могу разделить Вашей уверенности, что «в области абстракционизма уже сейчас создано много гениального», и вовсе не потому, что на выставках Европы и США видел самые модные произведения абстракционистов, а потому, что здесь нет критерия, что лучше, что хуже.

Попробуем допустить такую возможность. Объявляется международный конкурс на лучшее произведение абстракционизма. В жюри заседают самые видные представители этого жанра, привлечены и посетители выставки, с мнением которых считаются. Конкурс закрытый, под девизами, причём никому не известно, из какой страны прислано произведение. Если эти условия будут соблюдены, то результаты окажутся самыми неожиданными: первые премии могут получить не художники, не скульпторы, а случайные авторы, обладающие некоторым воображением и конструктивной смекалкой. Впрочем, и это не обязательно. Не исключена возможность, что премии получат и шутники, которые пустили измазанную краской собачонку по холсту. Название такому творению придумать нетрудно: ну, допустим, «По зову сердца» или «Симфония № 24».

Вот Вы, мой уважаемый оппонент, оперируете такими понятиями, как гениальность и мазня. Первое, с Вашей точки зрения, характерно для абстракционистов, а второе — для всех художников-реалистов. А можете ли Вы определить, что у абстракционистов гениально, а что посредственно или даже плохо? Мне, человеку, не лишённому фантазии, знакомому с разными направлениями в искусстве, кое-что повидавшему, весьма трудно найти хоть какой-нибудь критерий в работах абстракционистов. Думаю, что этой возможности у Вас ещё меньше.

А если так, то о чём же спорить? Вы могли бы взять в защиту абстракционизм, допустим, как новое искусство, ссылаясь на то, что всегда идёт борьба между новым и старым. Но даже этот довод отпадает. У абстракционизма длинная седая борода. И очень странно, что при скептическом отношении к старости вообще — что Вы не раз подчёркивали в своём письме — Вы так пылко защищаете этого молодящегося старичка. Он живёт только воспоминаниями и нового слова никогда не скажет.

Заканчивая это письмо, я хотел бы добавить, что сейчас у нас нет почвы для возрождения подобного искусства, но зато есть все условия для расцвета глубокого, содержательного творчества, свежего и жизнерадостного, что вытекает из самой природы нашего общества.