Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании

Избрали её комсоргом, участвует в драмкружке. Но всё равно, как она пишет, времени остаётся много. «Я живу и работаю с неполной нагрузкой, и жизнь для меня не жизнь… Мне хочется скорее стать технически образованным человеком, конструировать и внедрять в жизнь новые автоматы и полуавтоматы. А что мне для этого сделать, я не знаю».

Девушка жалуется, что потеряла целый год, спрашивает, нельзя ли экстерном кончать институт, просит совета. Письмо искреннее, наивное, но полное ошибок и заблуждений. Ну что ей можно сказать?

Вы хотите «конструировать и внедрять в жизнь новые автоматы и полуавтоматы». А вы уверены, что не хотите быть авиаконструктором или архитектором, строителем атомных станций или конструктором космических ракет? Почему я об атом спрашиваю? Да просто потому, что автоматы и полуавтоматы от вас так же далеки, как и всякая другая техника. Вот если бы вы попросились в цех ученицей, поработали бы на этих станках, изучили их, тогда и разговор был бы другой.

Будущая специальность выбирается по любви, а полюбить можно лишь то, что знаешь. Так и в жизни — заочно не полюбишь. А кроме того, конструктором может быть не каждый. Для этого нужны особые задатки. Например, не всякий умеет рисовать, петь, не у каждого хороший слух. Так и здесь: надо проверить, есть ли у вас конструкторская смекалка. Я говорю о настоящем творческом труде, к которому вы стремитесь, а не о том, чтобы на всю жизнь остаться чертёжницей-деталировщицей.

Кстати говоря, а этим вы когда-нибудь занимались? Ведь пути к самостоятельному конструкторскому труду ведут не только через вуз, а и через цех, лабораторию, чертёжное бюро. И если у человека бьётся конструкторская жилка, то, как правило, начинает он не с автоматов, а с простых механических приспособлений.

В Москве и других городах устраиваются вечера, посвящённые выбору профессии, своего пути в жизни. В Библиотеке имени В. И. Ленина, в Политехническом музее, где вместе с представителями разных специальностей мне приходилось выступать перед десятиклассниками, вольно или невольно чувствовалось нечто вроде соревнования. Каждый из выступающих доказывал, что нет ничего лучше, чем быть физиком, химиком, учителем, врачом, летчиком, адвокатом. Почти все выступавшие — люди, умудрённые опытом и страстно влюблённые в своё дело, умели так хорошо преподнести десятиклассникам романтику профессии, что я буквально физически ощущал, как юноши и девушки, сидящие в аудитории, уже успели почувствовать себя специалистами самых различных профилей и потом, ошеломлённые, не знали, что же делать дальше, какую дорогу выбрать.

Явление вполне закономерное. Нет в нашей стране труда, где бы человек не смог раскрыть все свои возможности, талант и рано или поздно осуществить даже свои самые сокровенные мечты. Но ведь также закономерно и то, что нужно раньше и шире раскрывать перед молодёжью мир производства, техники, науки, помогать им определиться как можно скорее.

Сейчас в связи с политехнизацией школы и перестройкой системы высшего образования выбрать дорогу легче. Приятно и полезно услышать от опытных людей, что сулит та или иная профессия.

Но выбирать её ты будешь не по совету, не по сватовству, а по любви. Для этого тебе открыта дорога в цехи, на поля, на стройки. Присмотрись, узнай поближе свою избранницу и, если пришлась она тебе по сердцу, — бери на всю жизнь.

Собственность и ее поклонники

Мне думается, что это серьёзная тема в разговоре о воспитании человека будущего, не менее важная, чем выбор профессии по любви, а не по сватовству. Какой может быть разговор о выборе правильного жизненного пути, если человек заражён идеей собственничества, если этим определяются все его помыслы и желания? Что такому делать при коммунизме?

Впрочем, мы начнем не с него, а с рассказа о том, как меняется отношение к собственности.

«У нас замками не пользуются»

Окна и двери были распахнуты настежь. Это прежде всего бросилось в глаза при въезде в посёлок, совсем недавно выросший на целине. Я подумал было, что люди уже возвратились с поля и проветривают свои новые квартиры, в которых, вероятно, ещё пахнет свежей краской.

Но хозяев дома не оказалось, а запах краски давно уже выветрился.

— У нас замками не пользуются, — сказал парторг.

Мы поднялись на крыльцо и вошли в дверь. В комнате стояли четыре аккуратно, по-военному застланные кровати. В углу на этажерке — книги, на нижней полке — проигрыватель с усилителем, пластинки. Рядом, в футляре, — баян. Здесь же на гвоздике висел фотоаппарат «Зоркий». Из-под кровати выглядывали ослепительно блестевшие носки новых сапог. На вешалке висели праздничные костюмы ребят, драповые пальто и прочая добротная одежда.

Ничего в этом не было удивительного, всё как во многих молодёжных общежитиях. Ребята неплохо зарабатывают, у них есть возможность приобретать хорошие вещи. Но неужели здесь ими совсем не дорожат, оставляя в незапертых домах? Далеко ли до беды, паршивая овца всюду найдётся!