Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании

Разговор явно не клеился. Хозяин всё время посматривал на свои измазанные землёй руки. Сквозь грязь проступали профессиональные мозоли лекальщика, привыкшего работать всякими тонкими инструментами, бархатными напильниками, микроскопическими надфилями. А сейчас, насколько я знал, эти руки освоили электроискровую обработку, ультразвук. Обшарпанная, с зазубринами лопата, которую мастер зажимал в коленях, казалась мне явным анахронизмом.

— Да что там в прятки играть! — вдруг повернул он разговор. — Совестно! Только не думайте, что я грязной работы гнушаюсь. Люблю земельку и радуюсь. А какой человек не любит? Вот и сад развёл. Приехали бы сюда весной. Цветёт, проклятый! Ну, да это вроде как не совсем подходяще: цветёт и вдруг «проклятый»? Но это не для красного словца. Думал я поначалу, что общими силами настоящий сад вырастим. Вроде как памятником останется он для нашей молодёжи. Приходите, мол, ребята, поглядите, на что ваши отцы были способны: и заводы строить, и сады растить… А потом…

Он сокрушённо покачал головой. Я хотел его ободрить и подсказал:

— А потом так и получится. Будут сюда приходить ваши заводские комсомольцы, пионеры… Все, кому хочется отдохнуть здесь под яблонями, полюбоваться, придут…

Старый мастер резко меня перебил:

— Придут? А заборы на что? Да во мне такая зараза сидит, что ежели я раньше чёрного слова никогда не употреблял, то теперь и шугануть могу. Сын мой, комсомолец, работает в бригаде коммунистического труда, парень душевный, отца, мать уважает. А сейчас вроде и уважать перестал. Ты, говорит, мне жизнь дал, на путь наставил… Гордость я рабочую почувствовал. А сам куда заворачиваешь?

В словах рассказчика было столько горечи, что я опять поспешил его успокоить, сказал, что сын его преувеличивает, никакой особой беды нет, если после трудового дня человек покопается в земле, коли это ему нравится. И вполне естественно, он должен заботиться, чтобы труд его не пропал даром.

— Вот и я так же думал, пока зараза в меня не вселилась. А сын спрашивает: «Ты кто? Советский рабочий или самый отсталый крестьянин прошлого века? У колхозников, как и полагается, общая земля, многие из них отказываются от приусадебных участков, хотят быть сельскохозяйственными рабочими и чтобы трудодни оплачивались деньгами, а не картошкой. Пашут они тракторами, а ты лопатой ковыряешь. Смотреть совестно».

— Нет, ты погоди, — вмешался до этого молчавший инженер. — Парень твой на главное упирал. На психологию. Говорит, что изменения наблюдаются.

— А я почём знаю? Жалуется, что сестёр его в батрачек превратил… Наёмным трудом пользуюсь. Городит неизвестно что…

Инженер, скупо улыбнувшись, взял лопату и сунул её под скамейку.

— Ну, а если вдуматься по существу, то ведь правда на его стороне. Дочка твоя младшая только в этом году в школу пойдёт. Ей бы в куклы играть, а она вёдра таскает. Физкультура, говоришь, отдых? Ты бы хоть врачей спросил. И насчёт наёмного труда тоже справедливо. Весной нанимал то ли сторожиху помогать, то ли ещё кого. Нанимал ведь, признайся?

— Пора больно горячая. Одни не могли управиться.

— В том-то и дело, — с издёвкой заговорил инженер. — А скажи, пожалуйста, зачем тебе такая прорва земли, коли не можешь её обрабатывать? Но главный довод я приберёг напоследок. Не ты ли мне хвастался, что только одной клубники сотню килограммов собрал. А смородины? А яблок? Картошка молодая тоже в цене. Неужели всё сами поели?

Мастер угрюмо потупился.

— Сколько дали земли, столько и взял. Другие побольше имеют, да ещё у соседей норовят кусок оттяпать. Насчёт ягод тоже скажу. Разве можно добру пропадать? Продавали, конечно. Все так делают… Ведь собственные труды вложены. Дача, она тоже расходов требует. Откуда же деньги брать? И не мытарь ты меня, пожалуйста, — рассердился он. — Лучше скажи, как быть? Сам ведь понимаю, что творится неладное…

Дело не в масштабах

Вопрос этот, как мне думается, заслуживает самого серьёзного внимания. В своё время в газетах и журналах было опубликовано множество писем, советов, предложений. Откликнулись и сами садоводы. Но в данном случае меня интересует, как совершенно неожиданно начали проявляться рецидивы частнособственнической психологии, несовместимой с практикой строительства коммунистического общества.

Слов нет, что сама идея коллективных садов плодотворна. Стремление быть поближе к природе, оздоровительное влияние физического труда — всё это говорит о том, что разведение садов приносит пользу. Когда они только организовывались, в постановлении Совета Министров СССР были точно регламентированы условия: никаких дач, капитальных строений, только лёгкие павильоны, чтобы укрыться от непогоды.

Но идея создания коллективных садов во многих местах была грубо извращена, породив явления, по своему характеру прямо противоположные поставленным целям. Коллективные сады рабочих и служащих оказались разгороженными на индивидуальные участки. Вопреки существующим положениям, на участках начали воздвигаться дома.