Вольник (СИ)

Лето выдалось дождливое и холодное, а он опять остался в рваных штанах, босой, в подаренной шесть лет назад рубахе, годившейся на мытье полов и с загноившейся раной. Из первой деревни избитого и хромающего вольника с криками выставили прочь. Жители соседней оказались разговорчивее, но в дом не пустили. Седой дед кивнул в сторону леса и прошамкал беззубым ртом:

- Меж деревьев по тропке иди. По левую руку дом увидишь с крышей из мха. Там тебе и помогут.

Вольник с трудом отыскал поросшую травой тропинку, но дом заметил сразу. Маленький, обтянутый вьюном и диким хмелем, с уютным цветником возле входа.

Важин прислушался. Кто-то громко пыхтел внутри, но встречать гостей не торопился. После третьего стука дверь, наконец, отворилась. На пороге стояла девочка с недовольным лицом. Маленькие ручки позеленели от трав, к темным волосам налипла пыльца.

Быстро осмотрев гостя, она махнула рукой внутрь дома. Смела с лавки огрызки яблок и цветочные стебли, важно сопя под нос. Вольник осторожно вошел в крошечную комнату.

- Подождите, пожалуйста, - вежливо попросила девочка и убежала на улицу, смело оставив незнакомца одного.

Важин огляделся. Типичный дом знахарки: скромный и загроможденный лекарской утварью. Как давно он не вдыхал горький аромат сухих трав.

Казалось сейчас откроется дверь и...

На пороге стояла Видана. Левую сторону лица и шеи перечеркивал ожог. Его прикрывали черные волосы, в которых блестела серая прядь.

- Важин, - прошептала знахарка, вглядевшись в разбитое лицо гостя.

Живая. Измазанная землей, с грустными глазами и уродливой отметиной. Но живая.

- Мама! Проходи уже, мне в дом надо!

Девушка сделала пару шагов, пропуская ребенка. Девочка стрекозой пронеслась мимо вольника, схватила небольшое ведерко и с криком: "Сейчас воды нанесу!" убежала прочь.

- Вернулся.

Важин встал, забыв о боли в ноге.

Они стояли друг напротив друга не зная, что сказать. Или просто не веря в случайную встречу.

Вольник медленно снял с шеи цепочку и протянул девушке.

- Оставь себе. Это подарок. А их ты хранить умеешь. - Вида сразу узнала отцовскую рубашку по едва заметной из-за грязи вышивке.

Мужчина сунул камень в карман и не в силах больше сдерживать эмоции привлек девушку к себе. Побитые кости заныли, но это не имело значения.

Та, кого он шесть лет считал погибшей в доме на окраине деревни, возродилась в крохотной лесной избушке.

- Видана.

Он гладил ее по голове, крепче и крепче прижимал к себе. А она так и стояла опустив руки и слегка дрожа.

- Ну, хватит. Пусти, - девушка выскользнула из рук, стыдливо прикрывая шрам ладошкой.

Вернулась девочка, пыхтя от тяжелой ноши.

- Мама? Что с тобой?

- Ничего, моя хорошая. Просто голову на солнце напекло.

- Я же говорила - повяжи косынку! - топнула ножкой девочка.

- Ты как всегда права. Поиграешь в саду, пока я осмотрю нашего гостя?

Она беззаботно улыбнулась и затерялась среди растительности. Видана проводила ее долгим взглядом и закрыла дверь.

- Я не помешаю? - глупо спросил вольник.

- Кому? Нам с Лютой - точно не помешаешь. Это наша работа.

- А твой... муж?

- Муж? - вскинула брови девушка. - Никого здесь нет. Только мы.

- Сколько ей?

- Пять.

Важин изменился в лице. Девушка горько рассмеялась, заметив странную гримасу и сказала:

- Не бойся, дети от поцелуев не появляются.

- Я и не... - начал было вольник, но знахарка приступила к промыванию ссадин, вынудив больного стиснуть зубы.

Пальцы порхали над лицом и телом, быстро и почти безболезненно обрабатывая покалеченные разбойниками места. Мужчина заметно похудел и оброс свежими шрамами. Но тот, на левом боку, стал едва заметен. Вида провела по нему кончиком пальца.

Вольник поймал ее руку:

- Что тогда произошло? Как ты смогла выжить?

- Просто повезло. Хорошо, что я так и не починила ставни, - скривилась знахарка. - Тебе ведь хочется узнать, кто отец Люты?

- Да, - не стал отрицать Важин.

Видана долго молчала, прежде чем ответить. Наконец выдохнула и произнесла:

- Когда я поняла, что ношу ребенка, то возненавидела его и всех к этому причастных. Хотя думала, что сильнее уже некуда. Пыталась убить отварами, но она не сдавалась. Когда обвязала шею собственным платьем, поддерживая одной рукой живот, то могла думать только о той ночи. Я мечтала умереть, уничтожить все, что напоминало бы о ней. Но тогда же впервые почувствовала, как ребенок пинается, как хочет жить. - Девушка с трудом сдерживала слезы. - Знаешь, это самая чудесная девочка, которую мне приходилось видеть. Она полностью моя и только моя.

- Вида, мне так жаль.

- Не надо, - резко сказала знахарка, закончив работу. - Мне не нужна жалость. Каждую ночь я закрывала глаза и...

- Не продолжай. Я же вижу, что тебе тяжело.