Вольно, генерал (СИ)

— Даже в тот период, когда я и Венцеслав?…

Главнокомандующий усмехнулся, будто ожидал этого вопроса.

— Скажу прямо: это время далось мне нелегко. Конечно, я бы мог выпотрошить этого ублюдка и выкрасть тебя, но какой интерес? Гораздо приятнее, когда ты сам понимаешь, кто тебе по-настоящему нужен.

— Получается, что в твоём понимании я признался тебе в чувствах гораздо раньше, чем произнёс «люблю».

— Да, — подтвердил Молох, палкой став шевелить угли в костре, — гораздо раньше, чем ты произнёс это потасканное слово. Я не знал шлюхи более грязной, чем это слово. Оно побывало во рту у каждого.

— И ты приходил ко мне с полным осознанием того, что на самом деле мне приятно, — продолжал удивляться Люциан.

Молох согласился с ним через молчание. Он не стал говорить, что никогда бы не сделал того, что Моргенштерну могло не понравиться. В начале пути демон ещё сомневался, стоит ли игра свеч. Определённо стоила.

Люциан коснулся губ Молоха, приблизившись очень резко, и они оба рухнули в подтаявший снег. Моргенштерн почувствовал бедром что-то твёрдое.

— Это или меч, или тебе пора завязывать с воздержанием, — усмехнулся Моргенштерн, по-настоящему согреваясь.

— Заткнись, — с прищуром ответил Молох и притянул его к себе.

Уж пять минут на поцелуй он мог себе позволить.

========== Оказия 28-1: 11 друзей Молоха. ==========

Люциан лежал рядом с Молохом не в силах отдышаться. Будто он пробежал несколько километров, а потом получил разрешение рухнуть на кровать. Потный, взлохмаченный, замученный, он смотрел в потолок и посмеивался. Тело наполняла истома, и генерал походил на мартовского кота. Немного насмешливый, довольный, с маслеными глазами. Скажи ему кто-нибудь, что нужно встать для решения важного вопроса, он бы лениво отмахнулся и вальяжно повернулся на другой бок. Изящно прикрылся бы простыней и погрузился в пошлые фантазии, переполненный тягучим медовым чувством.

Молох держал генерала за руку: они едва соприкасались пальцами. Это была прихоть Люциана, против которой главком не смог возразить. Он смаковал сигару, наслаждаясь тишиной и частым дыханием генерала. В висках ещё стучала кровь. Руки немного дрожали: слишком долго Молох на них опирался. Было лениво и жарко. Накрытый до пояса простыней главнокомандующий походил на греческого бога, прекратившего на время воевать. Да, постельные поединки выматывают не меньше.

— Живой? — поинтересовался Молох, с прищуром пуская дым под потолок.

— Подержи ты меня за шею ещё немного, уже бы не был, — на выдохе произнёс Люциан. По телу всё ещё пробегали остаточные волны оргазма. Изредка он вздрагивал, наслаждаясь послевкусием секса.

— А верёвки? — главнокомандующий бегло осмотрел генерала, тело которого было сплошь покрыто царапинами, засосами, синяками и мозолями.

— Ты затянул от души, — тихо посмеялся Люциан. — Судя по нарастающему жжению у меня между ног.

— Салага, — пренебрежительно и шутливо фыркнул Молох и поднялся. Сделал это медленно. Не только потому, что наслаждение ещё отзывалось в теле: голова ещё неясно соображала. Опасаясь потерять концентрацию, главнокомандующий сел на постели и посмотрел в окно. Красовалось привычное багровое небо с драными облаками.

Идиллию прервал Слайз, когда настойчиво постучал в дверь. Молох поморщился, но дал добро. Он знал, по какому поводу пришёл ящер, поэтому не стал посылать его к чёрту сразу. Секретарь подошёл к Молоху, стараясь не смотреть на него, и стал говорить не опуская головы.

— Вы ведь помните, не так ли? — отчеканил ящер. — Явился по вашему приказу на случай, если вы будете… заняты и забудете.

— Я всегда занят, — поднял глаза Молох и задумчиво затянулся сигаретой. — Наши гости пожаловали?

Слайз кивнул. На нём был чистый чёрный смокинг с вяло затянутым галстуком. Он вообще не любил ничего, что предназначалось носить на шее, ведь на неё же надевается и петля висельника. И удавка.

Люциан заинтересованно повернулся к ним.

— Гости?

— Ничего серьёзного, — покачал головой Молох. — Просто пообщаюсь со старыми друзьями. Ты свободен, Слайз, — он поднял взгляд на ящера и вручил ему окурок. — Я буду через несколько минут.

Секретарь кивнул и забрал окурок с переполненной пепельницей.

Люциан не унимался: уж очень-то это было подозрительно.

— Чего? — поднял брови демон. — Друзьями? Я уверен, что ты не знаешь настоящего значения этого слова, Мо. У тебя в кабинете диван, обитый демонической кожей.

Молох усмехнулся, поднимаясь с постели. На стуле со вчерашнего дня его ожидала свежая накрахмаленная форма. Ему нравилось чувствовать колючую ткань, не замызганную грязью, дождём или чем похуже. Ценил опрятность.

— Просто так, Люциан, ничья кожа не становится обивкой. Ты умный — должен знать, что я редко поступаю несправедливо, — главком стоял перед зеркалом, любуясь отражающимся в нём полуголым Люцианом, и завязывал галстук.

— Ну да, учитывая, что справедливость у тебя своя, — шутливо отозвался Моргенштерн, замечая, что на него смотрят, и прикрылся тканью совсем.