Вольнодумцы

– Предлагаю вон туда, в «Чито-Гврито». Под таким названием должно быть что-то забавное. – Артём показал рукой на соблазнительно светящуюся вывеску.

– Согласна, – вздохнула Лиза.

Кафе предлагало грузинскую кухню.

– От вашего с мамой отца не осталось никаких бумаг? Архива?

– Остался отцовский компьютер. А его вещи, те, что в ящиках его стола, я так и не разобрал.

– Так может быть, там есть что-то?

– А что там может быть?

– Изучи внимательно. Если Веня погиб из-за дел его… вашего… отца, как мы с тобой предполагаем, там может быть зацепка.

– Я же не Шерлок Холмс. Как я эту зацепку найду?

– Найдёшь. Мы найдём. Нас кровь будет вести. – Её лицо стало предельно серьёзным. – Мы должны что-то придумать. Всё выяснить. – Лиза горячилась.

– Мы даже не знаем, действительно ли есть основания полагать, что Веня погиб не своей смертью? Одни догадки и страхи. – Артём с наслаждением пил прохладный «Боржоми».

– Но тот, кто пишет вам с мамой эсэмэски, вполне реальный человек. И он явно не исполнен к вам дружеских чувств. Ты что, сдался? Я не намерена.

– Нет. Я не сдался. Просто устал.

– Ешь тогда. Надо силы восстановить. – Лиза посмотрела на экран телефона. – Вольф пишет, что уже освободился. Непонятно, почему так рано?

– Ну так пусть приходит сюда.

– Ок. Сейчас скажу ему.

Вольф явился довольно быстро. Возбуждённый!

– Представляете, кто-то позвонил и сообщил, что в нашем захудалом Стейк-хаусе заложена бомба. Ну и пошло-поехало. Полиция, собаки. Нас всех выгнали. Ресторан сегодня больше не откроется. Вот…

Он плюхнулся на свободный стул.

Потом немного осмотрелся, приподнялся и поцеловал Лизу в щёку.

– Что-то будете? – спросил Артём у Вольфа.

Сердечный друг Лизы был голоден, но почему-то есть сейчас счёл неудобным.

– Бутылочку «Натахтари», если можно.

Следующие минуты Лиза подробно пересказывала Вольфу, чем они были заняты всё это время, исключая те эпизоды, когда она рыдала.

Официант поневоле слушал внимательно и сочувственно.

– Ужасно! – Вольф налил культовый грузинский напиток в стакан, но пить не стал. – И что же теперь делать? Может, обратиться в полицию?

– Ты с луны, что ли, свалился? – раздражилась девушка. – Кто там этим будет заниматься? Там активизируются, только если убьют кого-то или протесты надо подавлять. Ты сам-то что думаешь?

Вольф задумался.

– Лиза права. Надо побольше узнать о прошлом Сергея Ефимовича. Может быть, в Интернете что-то есть?

– Искали. Фамилия больно распространённая.

– Надо разные запросы задать. По-разному поискать. У меня так было однажды. Кое-что искал, и никак. А потом чуть ключевые слова поменял и нашёл. Сергей Ефимович Шалимов, говорите… Я попробую свой метод. Надо все склонения перебрать. Все варианты.

Артём посмотрел на Вольфа с большим сомнением. Ему стало неприятно, что этот парень, о существовании которого он вчера даже не ведал, будет склонять имя, отчество и фамилию его отца.

Вольф что-то набирал на экране, прищуривался, поворачивал голову, словно под углом лучше видно то, что выдаёт ему поисковик.

Лиза и Артём молча наблюдали за ним.

– Послушайте, – Вольф не отрывал глаз от экрана, – возможно, я ошибаюсь. Фамилия, имя и отчество вполне могут принадлежать другому. Но вот здесь, в воспоминаниях одного человека, прежде работавшего в Центре международной торговли в Москве, написано: «Когда мы сдавали ЦМТ, спешка была страшная, на стройке работали больше трёхсот тысяч человек. О технике безопасности никто не думал. Приезжала комиссия из ЦК. Её возглавлял Шалимов С. Е. Собирались стройку остановить. Но не тут-то было. На носу Олимпиада. Брежнева хотели порадовать. Успеть».

– А дальше?

– Дальше про какие-то часы с петухом.

– Наверное, однофамилец. Вряд ли отец мог быть связан с ЦК партии.

– Это уж вам виднее. – Вольф положил телефон на стол экраном вверх.

– А больше ничего нет? Набери «Шалимов. ЦМТ», ещё как-нибудь, – предложила Лиза.

Вольф исполнил указание своей подруги.

– Нет больше ничего.

– Слушай, дядя Артём. Ты говорил, что в поезде из Самары познакомился с мужиками, что дедушку знавали с давних времён. Вы координатами, часом, не обменялись?

– У меня есть телефон одного из них. – Артём вспомнил об эсэмэске, где Медвецкий сожалел, что без него они не рискнули посетить поэтический батл.

– Так позвони. Если дедушка был с ним близок, коллега наверняка в курсе, работал он в этом самом ЦК или нет. Это ведь какой-то страшно важный орган был?

Артём улыбнулся тому, как меняется время. Центральный комитет Коммунистической партии со всем его влиянием и могуществом постепенно становится непонятной аббревиатурой.

Меньше всего Артёму сейчас хотелось звонить Медвецкому. Впечатление от него осталось неприятное, но он, скорее всего, способен им помочь.

Шалимов поискал в телефоне сообщение от него в Ватсапе. Перезвонил на номер.

– Алло! – Голос Медвецкого звучал тихо, будто в комнате, где он разговаривает, кто-то спит.

– Это Артём Шалимов. Вы меня помните, Генрих Болеславович?

– Ох, Артём. А я звонил тебе, писал. Ты не ответил.

– Извините! У меня кое-какие неприятности. Мне пришлось срочно уехать.

– Да ты что! Помощь нужна?