Вольнодумцы

В такси ехали молча, будто не было ничего важнее, чем слушать песню Митяева про Пятнадцатый квартал и Париж. Время от времени звуки музыки накладывались на всхлипывания. Кто ревёт, Аня или Света, он не различал. Не оборачиваться же! Вечер, в который он собирался впрыснуть всю свободу и избавиться от того, что тяготило, заканчивался некрасивой пошлой кляксой.

Улица Комсомола знаменита, прежде всего, своей тюрьмой. Тюремная империя, в народе «Кресты», теперь зловеще пустовала. Заключённых перевели в другое место, а это осталось для истории.

Аня жила напротив, в старом доме, как будто впитавшем тюремный вирус и потому постоянно аллергически отшелушивавшем от себя кусочки кожи.

Они вышли из такси, и машина, лихо развернувшись, уехала. Аня выглядела совсем неважно. Её била мелкая дрожь.

– Проводим её до квартиры. Тут дом – так себе. Типы попадаются такие, с которыми лучше не сталкиваться. Ещё встретит кого-нибудь на лестнице. Пьяная девушка – добыча насильника. Ха-ха!

Артём тяжко вздохнул. Когда же это кончится?

Аня с трудом стянула с себя куртку, бросила её на пол в прихожей и, пошатываясь, поплелась в комнату, где вскоре, судя по звукам, диван или тахта приняли её обессилевшее тело.

– Нельзя её в таком состоянии оставлять. – Света повесила свой пуховик на вешалку. – Посидим до утра. Потом Ахмед явится и займётся ею.

– Кто такой Ахмед? Как займётся?

– Много будешь знать – скоро состаришься. Чего стоишь? Раздевайся…

* * *

Шульман убедил Туманова: старший брат бесперспективен. Они с Елисеевым уже всё испробовали. Допрашивать его – только время терять. А вот младшего можно, кажется, сбить с толку. Для него ситуация непривычная. Силы у него на исходе. Уверенности всё меньше.

Младшего Рахметова привели. Выглядел он так себе. Измождён. Глаза без выражения.

– Бекир! – Туманов выказывал уважение. – Как здоровье отца?

Младший Рахметов чуть оживился, встретился взглядом с глазами Туманова.

– Всё хорошо.

– А чем он болел?

– Сердце прихватило. Никогда не прихватывало, и вот… Боялся умереть, позвал нас с братом. А потом, когда лучше стало, – выгнал. Не дело, говорит, джигитам со стариком сидеть. Отец суровый у нас человек. – Осведомлён ли достопочтенный аксакал, чем промышляют его сыновья?

Туманов собирался продолжить, но Шульман вдруг налетел на Бекира, как коршун на глухаря.

– Послушай, джигит, сейчас самый важный момент в твоей жизни. Тебя же папа не учил врать, так ведь?

Бекир надулся. Не кивнул.

– Полагаешь, с ментами связываться нельзя? – Шульман был не похож сам на себя. Гнев заливал его. – Дело, конечно, твоё. Но если ты сейчас нам расскажешь всё, что утаил, возможно, выйдешь на свободу.

– А брат?

– А что брат? – Давид спросил это так, будто впервые услышал, что у Бекира есть какой-то брат.

Туманов наблюдал за Шульманом с восхищением. Сейчас он заставит Бекира назвать соседа, который был в курсе, что они уехали на другой, более долгий срок. А уж этого субъекта они дожмут. И сдаст он оперов за милую душу, найдутся к нему подходы.

– Брат тоже выйдет?

– А ты бы как хотел? – Шульман зафиксировал в голосе Бекира нечто далёкое от братской любви. Не так всё просто между ними.

Бекир опять не ответил. Далее Шульман задал вопрос, которого Туманов никак от него не ожидал. Поразился в очередной раз ловкости коллеги.

– Ты давал кому-то ключ от квартиры на время, пока вы были в Майкопе?

– Я – нет.

– Что значит «я – нет»? А кто давал?

– Брат… – Бекир еле проговорил это. Пролепетал.

– Кому? Зачем?

– Друг у него есть. Не наш. Не горец. Они вроде служили вместе.

– Зачем он передал ему ключ? – У Шульмана блестели зрачки.

– Как «зачем»? Кто-то должен быть с ключом. У нас «Жилищник» строгий. Вдруг авария какая…

– Что за чушь ты несёшь? – Дава встал и отошёл к стене. Сергей поймал этот мяч. Если меняется спрашивающий, арестованный как бы начинает всё заново. И ложь становится виднее.

– Вы ему всегда давали ключ, когда уезжали? – Сергей придал голосу максимальную доверительность.

– Не «мы». Брат. Да. И от двери, и от парадной, и от чёрной.

– Какой ещё чёрной? Ты издеваешься, что ли? У вас в подъезде нет чёрного хода. Я проверял! – вскипел Туманов.

– Есть. – Бекир улыбнулся. – Через парикмахерскую. Её наш земляк держит. Для нас есть.

– Зачем ему ключ от чёрной? Он разве не в вашем подъезде живёт? – Шульман вернулся к столу, досадуя, что они упустили инициативу.

– Не знаю. Это брат так решил. Начальник, мне нехорошо что-то…

– Он был в квартире, когда вы вернулись из Майкопа?

– Нет. – Бекир выдавил это из себя из последних сил. Потом начал сползать и в итоге рухнул на пол.

Туманов и Шульман кинулись к нему. Он был без сознания.

Некоторое время ушло на то, чтобы понять, что молодой адыгеец не симулирует.

Потом прибежали врачи, начали разбираться, что к чему.

Доктор сокрушённо качал головой, посматривая на полицейских:

– Подозреваю, у него инсульт. Срочно в больницу. Срочно!

Когда Рахметова-младшего увезли, Шульман сокрушённо заметил:

– Надо докладывать шефу. Ничего не поделаешь…

– Конечно. – Туманов нервно барабанил пальцами по груди.

Они шли по коридору ГСУ.