Вольное слово народа

Молодая и хорошенькая собою дама на бале у герцога Бирона сказала во время разговора о дамских нарядах: - Нынче все стало так дорого, что скоро нам придется ходить нагими. - Ах сударыня,- обрадовались мужчины,- это было бы самым лучшим нарядом.

Для домашнего наказания в кабинете Шешковского находилось кресло особого устройства. Приглашенного он просил сесть в это кресло, и как скоро тот усаживался, одна сторона, где ручка, по прикосновению хозяина вдруг раздвигалась, соединялась с другой стороной кресел и замыкала гостя так, что он не мог ни освободиться, ни предотвратить того; что ему готовилось. Тогда, по знаку Шешковского, люк с креслами опускался под пол. Только голова и плечи виновного оставались наверху, а все прочее тело висело под полом. Там отнимали кресло, обнажали наказываемые части и секли. Исполнители не видели, кого наказывали. Потом гость приводим был в прежний порядок и с креслами поднимался из-под пола. Все оканчивалось без шума и огласкиЄ Раз Шешковский сам попал в свою ловушку. Один молодой человек, уже бывший у него в переделке, успел заметить и то, как завертывается ручка кресла, и то, отчего люк опускается; этот молодой человек провинился в другой раз и опять был приглашен к Шешковскому. Хозяин по-прежнему долго выговаривал ему за легкомысленный поступок и по-прежнему просил его садиться в кресло. Молодой человек отшаркивался, говорил: "Помилуйте, ваше превосходительство, я постою, я еще молод". Но Шешковский все упрашивал и, окружив его руками, подвигал его ближе и ближе к креслам и готов уже был посадить сверх воли. Молодой человек был очень силен; мгновенно схватил он Шешковского, усадил его самого в кресло, завернул отодвинутую ручку, топнул ногой иЄ кресло с хозяином провалилось. Под полом началась работа! Шешковский кричал, но молодой человек зажимал ему рот, и крики, всегда бывавшие при таких случаях, не останавливали наказания. Когда порядочно высекли Шешковского, молодой человек бросился из комнаты и убежал домой. Как освободился Шешковский из засады, это осталось только ему известно.

Когда Потемкин сделался после Орлова любимцем императрицы Екатерины, сельский дьячок, у которого он учился в детстве читать и писать, наслышавшись в своей деревенской глуши, что бывший ученик его попал в знатные люди, решился отправиться в столицу и искать его покровительства и помощи. Приехав в Петербург, старик явился во дворец, где жил Потемкин, назвал себя и был тотчас же введен в кабинет князя. Дьячок хотел было броситься в ноги светлейшему, но Потемкин удержал его, посадил в кресло и ласково спросил: - Зачем ты прибыл сюда, старина? - Да вот, ваша светлость,- отвечал дьячок, пятьдесят лет Господу Богу служил, а теперь выгнали за ненадобностью: говорят, дряхл, глух и глуп стал. Приходится на старости лет побираться мирским подаяньем, а я бы еще послужил матушке-царице - не поможешь ли мне у нее чемнибудь? - Ладно,- сказал Потемкин,- я похлопочу. Только в какую же должность тебя определить? Разве в соборные дьячки? - Э нет, ваша светлость, возразил дьячок,- ты теперь на мой голос не надейся; нынче я петь-то уж того - ау! Да и видеть, надо признаться, стал плохо; печатное едва разбирать могу. А все же не хотел бы даром хлеб есть. - Так куда же тебя приткнуть? - А уж не знаю. Сам придумай. - Трудную, брат, ты мне задал задачу,- сказал улыбаясь Потемкин.- Приходи ко мне завтра, а я между тем подумаю. На другой день утром, проснувшись, светлейший вспомнил о своем старом учителе и, узнав, что он давно дожидается, велел его позвать. - Ну, старина,- сказал ему Потемкин,- нашел я тебе отличную должность. - Вот спасибо, ваша светлость, дай Бог здоровья. - Знаешь Исаакиевскую площадь? - Как не знать; и вчера и сегодня через нее к тебе тащился. - Видел Фальконетов монумент императора Петра Великого? - Еще бы! - Ну так сходи же теперь, посмотри, благополучно ли он стоит на месте, и тотчас мне донеси. Дьячок в точности исполнил приказание. - Ну что? - спросил Потемкин, когда он возвратился. - Стоит, ваша светлость. - Крепко? - Куда как крепко, ваша светлость. - Ну и хорошо. А ты за этим каждое утро наблюдай да аккуратно мне доноси. Жалование же тебе будет производиться из моих доходов. Теперь можешь идти домой. Дьячок до самой смерти исполнял эту обязанность и умер, благословляя Потемкина.

Однажды Потемкин, недовольный запорожцами, сказал одному из них: - Знаете ли вы, хохлачи, что у меня в Николаеве строиться такая колокольня, что как станут на ней звонить, так в Сечи будет слышно? - То не диво,- отвечает запорожец,- у нас в Запорозцине е такме кобзары, що як заиграють, то аже у Петербурги эатанцують.

Князь Потемкин во время очаковского похода влюблен был в графиню. Добившись свидания и находясь с нею в ставке, он вдруг дернул за звонок, и пушки кругом всего лагеря загремели. Муж графини, человек острый и безнравственный, узнав о причине пальбы, сказал, пожимая плечами: "Экое кири куку!"