Волнолом

Потом историки много спорили, как все могло сложиться, если бы Карломан не выжил, а Карл действовал бы один. И как далеко продвинулись бы франки в своей экспансии, не помоги им чернильный свет. Но факт остается фактом - братья жили и правили еще долго, почти полвека. Младший умер в 822 году, пережив старшего на пять лет. К тому моменту их империя простиралась до Одера, а зависимые земли - до Вислы.

Да и в последующие столетья она, империя, продолжала расти, расползаться по континенту. И устояла, даже когда в результате очередной междоусобной войны сменилась династия, и Каролинги сошли со сцены.

Политический центр тяжести смещался к востоку. Государство, фундамент которого заложили франкские короли, стало именоваться Regnum Teutonicorum. Но со временем и это название было отправлено в пыльный чулан истории. Сегодня страна зовется Девятиморьем, что как нельзя лучше отражает суть дела, а столица вот уже три столетья сверкает в устье Прейгары.

Династия, к которой принадлежит и нынешний король Альбрехт, заняла трон на излете средневековья. Ее основатель - король Бертольд Странный - привел к покорности народы и племена, живущие в правобережье Белой Реки, и, таким образом, окончательно застолбил государственные границы. А еще он очень не любил Рим во всех его ипостасях. Короля раздражал и рухнувший античный колосс, что растратил в оргиях былое величие, и новый город, приютивший папский престол.

Бертольд сразу нашел общий язык с церковным реформатором Марком Рюттелем. И заявил, что ему, королю, не нужен императорский титул, требующий благословения папы. Ведь главное - не титул, а суть.

Если курия ожидала, что рано или поздно Бертольд приползет на коленях, вымаливая прощение (как случалось прежде с иными проштрафившимися правителями), то она просчиталась. Ее влияние к тому моменту уже ослабло. По сути, закат папской власти начался еще в эпоху франкских завоеваний. Историки видят причину в том, что курия слишком долго не решалась признать чернильное зрение богоугодным делом. Иерархам, похоже, просто не повезло - среди них не нашлось ни одного человека с даром.

Как бы то ни было, правители Девятиморья, начиная с Бертольда, перестали короноваться в Риме. И хотя государство по факту было империей в самом что ни на есть хрестоматийном виде, на троне скромно сидел король.

Политику правящей династии с тех времен можно описать двумя словами - закрепление и централизация. Завоевательные походы наконец прекратились. Короли понимали - уже захвачено столько, что переваривать придется не один век. Оставили в покое даже наглую Лузитанию - тем более что пограничный хребет, согласно достоверным источникам, был обработан светописью, и любой перевал грозил стать ловушкой. И уж подавно никто не хотел соваться к загадочным восточным соседям, утвердившимся за Белой Рекой.

В своей же стране король всячески прижимал правителей рангом ниже - всех этих курфюрстов, маркграфов и прочих герцогов. Внутренние границы между владеньями размывались, территория становилась более однородной.

В то же время, двум влиятельнейшим и богатейшим родам - Стеклянному и Железному Дому - была дарована особая привилегия. Только они могли предлагать кандидатов на должность канцлера, а король выбирал одного из этих предложенных. В результате, 'стекольщики' и 'жестянщики' увлеченно грызлись между собой, сражаясь за благосклонность монарха, и почти не отвлекались на глупости вроде заговоров против короны.

Официально всегда подчеркивалось, что, принимая решение, Его Величество беспристрастен, как эллинская богиня Фемида. В самом деле, канцлеры назначались то от одного, то от другого дома. Две победы подряд считались большой удачей. Лишь в девятнадцатом веке эта традиция была сломана - Стеклянный Дом оккупировал вожделенную резиденцию на восемьдесят лет с лишним. Благодарить за это стоило, прежде всего, Старого Короля, который трижды делал выбор в пользу 'стекольщиков'.

Чем руководствовался монарх-долгожитель? Существовали разные версии. Согласно одной из них, король видел, что 'железные' и так заметно усилились благодаря своим фабрикам и машинам. Поэтому нужен был некий противовес. Генриху это казалось вполне логичным - впрочем, он никогда не считал себя знатоком политэкономии и судил, наверно, слишком поверхностно. Ему достаточно было помнить, что в недавней истории была такая страница - стеклянный век. Не самое ужасное время, что бы там ни говорили 'жестянщики'.

С этой мыслью Генрих заснул.

Наутро настроение оказалось неожиданно бодрым. Позавтракав, Генрих закурил трубку и огляделся в поисках свежего номера 'Столичного наблюдателя' - Эльза всегда выкладывала газету на стол. Но быстро сообразил, что сегодня - выходной, воскресенье, и новости узнать не удастся.