Волны над нами

Песчанок, как правило, встречаешь стаями, и иногда стаи бывают громадных размеров. Самое большое скопление этих рыб, типичных обитателей песчаного грунта, я встретила примерно в километре от берега. Накануне этого дня мы отправились со старшим ихтиологом биостанции, Георгием Петровичем, в небольшой рейс на «Вяземском». Мы должны были пройти вдоль берега с донным тралом.

Глубина была небольшая, около 25–30 метров, и, как это было отлично известно и Георгию Петровичу, и капитану, знающим этот район как свою квартиру, на дне был песок. Вероятности зацепов трала почти не было. Тем не менее, к великому удивлению всех участников, на первом же заходе трал зацепился за что-то, и трос моментально лопнул.

Капитан Иван Анкудинович, человек опытный и весьма хладнокровный, рассчитал по стравленному тросу примерное место потери и приказал спустить небольшой якорь-кошку, надеясь подцепить им потерянный трал. Через несколько минут кошка тоже зацепилась за нечто весьма основательное (возможно, это был большой камень) и решительно не желала отпускать свою добычу. Мы поставили над якорем буй и вернулись домой с пустыми руками. В тот день было небольшое волнение, и для дальнейших поисков погода была не очень подходящая.

Через сутки, однако, ветер почти упал, и только небольшая рябь морщила воду. Мысль искать потерянный трал при помощи нашего несложного подводного снаряжения возникла как-то сама собой.

Владельцев масок (нас было трое в то время) погрузили на «Вяземского» и за десять минут доставили к месту потери.

Мы должны были плыть параллельными курсами, просматривая площадь в несколько сот квадратных метров, в центре которой на мелких волнах подпрыгивала круглая голова буя.

Я медленно поплыла, время от времени сверяя свой путь с береговыми ориентирами, указанными капитаном. Солнце стояло почти в зените. Его лучи пронизывали воду, собираясь где-то далеко внизу, у дна, в ослепительный клубок светящегося тумана. Только повернувшись спиной к солнцу, мне удалось избавиться от подводного светила, заставлявшего до предела напрягать зрение в напрасных попытках увидеть что-нибудь за световой завесой.

Опустив лицо в воду, я пристально всматривалась в сине-зеленую глубину, где временами вспыхивали серебристые искры рыбьей мелочи. Иван Анкудинович возлагал большие надежды на белые поплавки трала, которые должны быть издали видны в прозрачной воде.

Каждый из нас лелеял надежду найти трал и стать героем дня. Больше всего я боялась услышать призывные крики, означавшие конец поисков и славу для другого. Теперь смешно вспомнить, как у меня радостно замирало сердце, когда в зеленом тумане, появлялись большие белые диски. Я каждый раз готова была позвать дрейфующее неподалеку судно и каждый раз, нырнув поглубже, вместо поплавков находила несколько медуз-аурелий, лениво следующих куда-то в нижних слоях воды.

Дно просматривалось временами довольно отчетливо. Иногда на светловатом фоне песка или ила возникали призрачные темные пятна не то водорослей, не то камней. В поисках я несколько отклонилась от заданного курса и выплыла на глубину, где не было никаких признаков дна, даже в виде темных и светлых пятен. Подо мной было только голубовато-зеленое сияние воды, лишающее той иллюзорной связи с сушей, которая придает полную уверенность в своей безопасности. Это совершенная нелепость, когда подумаешь о том, что в общем безразлично, где начнешь тонуть: на глубине 20 или 30 метров.

Но даже твердо зная, что, когда на ногах ласты, а во рту дыхательная трубка, шансы утонуть сводятся к ничтожной доле процента (практически к нулю), а разница в десять метров не имеет ни малейшего значения, невольно ощущаешь себя в большей безопасности, когда где-то далеко внизу мерещится дно.

Я только собиралась повернуть обратно, как у меня в глазах начало рябить и немного закружилась голова. Я внимательно всматривалась в воду, не понимая, что же со мной происходит, и все отчетливее видела, как в синем светящемся полумраке глубоко внизу медленно и непрерывно вращаются какие-то полосы и круги, пересекая друг друга в непрерывном движении. Нет, это не был обман зрения. Через минуту я поняла причину странного явления: со дна поднималась громадная стая песчанок.

Насколько видел глаз, вода была заполнена сотнями тысяч движущихся рыб. Стая разбивалась на отдельные слои, и каждый слой шел в плоскости, параллельной другим слоям, но в несколько ином направлении. Кроме того, все эти легионы песчанок извивались, как змейки, почти вертикально стоя в воде. Создавалось впечатление такой ряби и мелькания в глазах, что пока стая не окружила меня вплотную, я не могла разглядеть отдельных рыб.