Волны над нами

Виталия тянуло к этому месту, как магнитом. Мы ныряли в арку или проплывали на ее фоне. Потом нырял Виталий, и мы должны были снимать его. Нам уже порядочно надоело позировать для неутомимого фотографа, тем более что он не проявлял пленку до последних дней работы на Карадаге, а мы скептически относились к его несложному вооружению.

Кто бы мог поверить, что у него получатся отличные фотографии, которым я завидую до сего дня! Кефаль он снимал так же упоенно, как и нас, и с прямо-таки профессиональным мастерством; тем не менее фотографии рыб получились у него не очень хорошие.

С тем же явлением я столкнулась и в последующие поездки. Рыбы, особенно в чуть мутноватой воде, отлично видны глазом, когда они движутся. Кажется, сделать отчетливую их фотографию крайне просто. Снятые кинокамерой, они отлично видны на экране. А хорошая статическая фотография не получается.

Я снимала на Азовском море кефаль, кормящуюся среди песчаных плешинок в зарослях зостеры. Мне удавалось подбираться к косякам на расстоянии метра, но рыбы выходили на снимке неотчетливыми, расплывчатыми, хотя вода была относительно прозрачна. Сделать резкий, точно передающий окраску и форму кефали снимок мне так и не удалось. Может быть, в этом повинно мое неумение, а может быть, играет роль окраска кефали, маскирующая ее в воде. Не знаю, по какой из этих причин, но хорошего снимка кефали под водой на фоне дна у меня еще нет.

У берегов Крыма обычно встречаются три вида кефали: лобан, сингиль и остронос. Отличить их друг от друга в воде только по внешнему виду не так-то легко. Проще всего, пожалуй, узнать лобана. Он толще, массивнее других кефалей, морда у него тупее и лоб шире. Спинка зеленоватая, бока матово-желтые с буроватыми продольными полосами, на жаберных крышках темное пятно. Это самая крупная кефаль Черного моря; отдельные ее экземпляры достигают более 70 сантиметров длины и до 12 килограммов веса. Чаще, разумеется, встречаются лобаны в 40–50 сантиметров.

Сингиль отличается от лобана более заостренной мордой, да и весь он как-то стройнее. Окраска его серебристее с совсем светлым брюхом. Спинка синеватая, на жаберных крышках желто-розовое пятно. Но если даже неопытный наблюдатель отличит по внешнему виду лобана от сингиля и остроноса, то этих последних отличить друг от друга значительно труднее. Они кажутся очень похожими, и только через некоторое время начинаешь замечать, что у остроноса не только значительно более обтекаемая форма головы с заостренным рылом, но и несколько иная, совсем светлая окраска с бледными полосами на боках. Сингиль и остронос достигают значительно меньших размеров, чем лобан, не более 35–45 сантиметров длины.

Наши охотники, как и большинство местных рыбаков, называли лобанами вообще всю крупную кефаль, средние назывались просто кефалью, а экземпляры менее 15–17 сантиметров — чуларой. Мясо кефали замечательно вкусно и питательно, но добыть кефаль не так-то легко. Многие начинающие охотники напрасно выслеживали ее целыми днями. В тех водах, где за ней уже много охотились, кефаль значительно более осторожна, чем там, где еще не появлялись подводные стрелки.

В своем увлечении новым миром я совершенно забыла, что меня сюда привело. Благие намерения начать работу над зарисовками подводного пейзажа с первых дней все еще оставались намерениями. Однако существует такая неудобная вещь, как совесть. Она меня грызла и грызла помаленьку, пока я не сдалась, и к моему подводному снаряжению прибавилось снаряжение художественное. Оно состояло из рамки с ручкой, в которую вставлялись небольшие листы жести, слегка покрытые масляной краской, жестяной коробки от акварельных красок, игравшей роль палитры, масленки и нескольких кистей, привязанных на нитки, чтобы не уплыли.

Все было продумано в деталях: я буду вертикально стоять в толще воды, голова при таком положении вся в воде, кроме маковки и дыхательной трубки. К сожалению, некоторые свойства окружающей среды не были учтены. Я нашла чудесный уголок с красивыми скалами и цистозирой. В левой руке у меня была зажата рамка с жестью, на свободный палец надета палитра с красками. Но как только я открыла масленку, пузырьки льняного масла, похожие на матовые жемчужины, мгновенно взвились вверх и расплылись пятном на поверхности воды..

Я отплыла немного подальше от масла и храбро подцепила кистью с палитры густую колбаску масляной краски. Первые мазки показали мне, что краска слишком густа, что при вторичной прописке щетинная кисть снимает с гладкой мокрой жести всю краску, положенную вначале, и что нитки, на которых были привязаны кисти, только путаются на кольцах и мешают работать. Кисти надо просто держать в левой руке вместе с ручкой рамки.

Пока я маялась с этюдом, приноравливаясь к новым условиям, вокруг пятна льняного масла собрались рыбешки. Они чмокали губами, собирая с поверхности воды тонкую пленку душистого жира.