Волны Русского океана

– Что вы, Ваше Величество! Как можно! Если вы утвердите наши предложения, это позволит значительно увеличить прибыли Компании — и по добыче пушнины, и по сохранению ее, и по прямой торговле. Мы сможем остановить хищническое уничтожение морского зверя, которого становится все меньше и меньше. Все меры вкупе принесут двести, а то и триста процентов к тому, что имеем сегодня, и часть этих средств, причем не сразу, а года через два-три, можно будет пустить на выплаты по облигациям…

– Ну, хорошо, хорошо, я понял, — раздражаясь от обилия экономических подробностей, остановил Михаила Матвеевича император. — Что вам еще нужно помимо уже сказанного? Ведь вам наверняка что-то нужно еще?

– Им нужно то, чего они не смогут сами произвести в тех краях, — ответил за Булдакова граф Румянцев. — По крайней мере, пока не могут. В первую очередь оружие: пушки, ружья, пистолеты, ну и, разумеется, порох, ядра, свинец для пуль. Далее — станки и инструменты: пилы там, топоры всякие разные… Железо, стекло… Это надо доставлять отсюда на кораблях.

– Да, — подхватил глава Компании, — наши кругосветники, Крузенштерн и Лисянский, доставили кое-что необходимое, спасибо им!

– Это нам с графом спасибо, — брюзгливо сказал Александр Павлович. — Это мы оплатили их кругосветное плавание: я — «Надежду» Крузенштерна, а граф Румянцев — «Неву» Лисянского.

– Разумеется, Ваше Величество, разумеется, огромное вам спасибо, — заторопился Булдаков. — Но ведь и Компания не осталась в стороне…

– Хорошо, не будем считаться. Я принимаю ваши предложения. — Император сел за стол, подтянул к себе кожаную папку с бумагами и начал подписывать.

– Простите, Ваше Величество, еще одна маленькая просьба… — остановил его Булдаков.

– Ну что еще?!

– Соблаговолите поставить завтрашнее число — четвертое сентября.

– Это еще зачем?

– Да, действительно? — заинтересовался и Румянцев.

– Я верю в нумерологию, Ваше Величество. Сумма цифр завтрашнего числа даст «пятерку», а она в нашем предприятии приносит удачу. Ваш батюшка подписал высочайший указ о создании Компании восьмого июля тысяча семьсот девяносто девятого года — по нумерологии также «пятерка» — потому и Компания процвела.

– Вот как?! — удивился император. — Весьма, весьма любопытно. Граф, может быть, и наши действия согласовывать с нумерологией? А что там сулит «пятерка»? — обратился он к Михаилу Матвеевичу.

– Она умеет хорошо управлять, очень находчива в извлечении максимальной полезности из любого начинания и быстро приспосабливается к переменам. Как раз то, Ваше Величество, о чем мы сегодня говорим.

– Превосходно! — Император вернулся к бумагам. — Разрешаю: строить корабли, приобретать территории… охраняйте их сами… выпускать облигации, принимать свободных добровольцев и ссыльнопоселенцев — за ваш счет. Доставка всего необходимого в Америку — тоже за ваш счет, без ущемления интересов акционеров. При максимальной секретности. В случае чего — отвечает Компания, мы и Россия — ни при чем. Да, и постарайтесь развивать производство всего необходимого там, у себя, чтобы не гонять с железом и стеклом корабли вокруг света. Они нам и тут нужны: война не за горами.

Александр Павлович начертал последнее распоряжение в левом верхнем углу бумаги, поставил дату — «4 сентября 1810 года» — и расписался с замысловатым росчерком в конце имени. Он и предположить не мог, что эта дата и этот росчерк явятся серьезнейшим вкладом в изменение судьбы империи, а вместе с тем — и всей планеты Земля.

Глава 12

Лето 1812 года

Козырь жадно вглядывался в еще далекую, но медленно и упорно вырастающую из океана землю. Под лучами вечернего солнца она розовато сияла зубчатой снежной грядой. Горы, снова горы! На всем месячном пути от Якутска до Охотска — сплошные горы с тайгой и верховыми болотами, на Камчатке, вообще, вулканы, и тут, по всей видимости, придется лазать по горам. За семь лет забайкальской каторги они до остервенения прискучили уроженцу равнинной Мещеры, а как еще прискучат за десять лет поселения в этой неведомой Русской Америке — одному Господу Богу ведомо. Конечно, на море жизнь тоже не тульский пряник и не родимый мещерский мед, полтора месяца качаться как на качелях — врагу не пожелаешь, однако волны морские совсем не то что каменные, они — живые, и этим все сказано.

Кто знает, может быть, оставаться на поселении в Сибири спокойнее, но в Америке обещана свобода — хоть и не воля вольная, а что-нибудь да значит. Впрочем, никто твоего желания — оставаться или нет — и не спрашивал, ну так это в России-матушке завсегда, это без претензий.

– Ну, чё, Антоха, плетем лапти, а? — жарко дохнул в ухо неслышно подошедший корефан-каторжанин Емелька Пугач. — Мерика энта, грят, огроменная, есть где разгуляться, душу потешить, держи ее за ноги.

– Расея тож не островок на Шилке, а не больно-т разгуляесся. Поживем, однако, поглядим, — отозвался Козырь, не оборачиваясь.