Волны, в которых мы утонули

– Будет круто, Мэгги. К тому же поскольку я буду учиться в колледже в соседнем городе, я смогу приходить к тебе каждый день после учебы. Будет просто, – часто повторял Брукс. И его уверенность в наших отношениях вселяла в меня еще бо́льшую надежду. А потом мы снова начинали целоваться. Мы все время целовались – только целовались.

У меня не очень получалось все остальное.

И это неудивительно. У меня никогда не было парня, с которым мы могли бы практиковать что-то из того, чем занимались люди, которые были в отношениях. Всякий раз, когда руки Брукса начинали блуждать по моему телу, я напрягалась. Не потому, что он прикасался ко мне, – я тоже его хотела, – а потому, что не была уверена, как мне следует прикасаться к нему в ответ.

Мне было неловко. Мне это очень не нравилось. Мне казалось, что я прочитала достаточно книг с достаточным количеством отсылок на секс и знала, что делать с телом своего парня, но это было далеко от истины.

– Все в порядке, правда, – улыбнулся Брукс, вставая после одного из наших поцелуев, за которым всегда следовали новые поцелуи. – Не нужно торопиться.

Я и не чувствовала, что меня торопят. Я чувствовала себя глупо.

Куда положить руки? Что ему понравится? Как я пойму, нравится ли ему?

– Пойду спущусь на репетицию. – Он расправил джинсы в области промежности, отчего мне стало еще хуже. Я его дразнила. – Увидимся внизу, хорошо?

Я кивнула. Он наклонился, поцеловал меня в лоб и поспешно вышел из комнаты.

Как только он скрылся из виду, я схватила подушку, закрыла ею лицо и безмолвно закричала в нее, в отчаянии колотя по кровати ногами.

Ах!

Услышав тихие всхлипы, я подняла голову и увидела, как Шерил идет по коридору, держась за щеку. Она поспешно вошла к себе спальню и захлопнула дверь.

Через две секунды я уже была там и стучала в дверь.

– Уходи! – прокричала она.

Я стукнула один раз.

Нет.

Я услышала, как она застонала.

– Пожалуйста, Мэгги, просто уходи. Я знаю, что это ты.

Я медленно повернула дверную ручку и увидела, что она стоит перед зеркалом и касается пальцами ссадины под глазом. На щеке у нее были капли крови.

– Черт возьми, Мэгги! Ты что, глухая?

Я подошла к ней, повернула ее лицом к себе и осмотрела рану. Наклонив голову, я бросила на нее вопросительный взгляд.

Она скорчила гримасу.

– Джордан решил, что раз он привез меня с выпускного, значит, мы снова вместе. А поскольку я ненавижу быть одна, я вернулась к нему. Но оказалось, он не до конца простил меня. Все эти недели он лишь сильнее злился. Поэтому, когда я сказала ему, что больше не хочу быть с ним… он немного… расстроился.

Моя грудь сжалась.

– Не волнуйся, ладно? – предупредила она, медленно поворачиваясь ко мне спиной и поднимая футболку. Мои руки взлетели ко рту. Я смотрела, как покраснела ее кожа в тех местах, куда пришлись удары Джордана.

Шерил…

– Если ты думаешь, что это со мной все плохо, просто посмотри на него, – с усмешкой сказала она.

Я нахмурилась.

Она тоже нахмурилась.

Скорее всего, он был цел и невредим, а моя сестра осталась со шрамами не только на теле, но и на душе.

Я пошла в ванную, намочила полотенце и бинт. Вернувшись, я подвела ее к кровати, придвинула стул к письменному столу и села. Когда я начала промывать ее раны, она задрожала.

– Я не пойду в полицию, Мэгги, – сказала она. – Я знаю, ты, наверное, хочешь, чтобы я это сделала, но я не буду. Ему уже есть восемнадцать. Ему предъявят обвинение как взрослому, а я не могу вот так разрушить его жизнь.

Я продолжила протирать ее лицо, никак не реагируя на слова.

– То есть это моя вина. Я не должна была уходить с ним с выпускного. Я его запутала.

Я легонько стукнула ее по ноге один раз.

Нет.

Она винит себя. Я тоже через это прошла. Иногда я все еще винила себя.

Не нужно было мне идти в тот лес. Мама велела мне никуда не уходить. Я подвергла себя опасности. Это я виновата.

Но когда я принимала ванну и опускалась под воду, я очищалась от всех этих мыслей.

Иногда человеческий разум работает как криптонит[16]. И тогда нужно послать его к чертям вместе с его подавляющей самооценку ложью.

Я ни в чем не виновата.

И Шерил тоже.

По ее щеке скатилась слеза, и она смахнула ее.

– И вообще, какое тебе дело? Почему ты мне помогаешь? Я разгромила твою комнату. Я наговорила тебе гадостей, но ты все равно мне помогаешь. Почему?

Мои плечи поднялись и опустились.

Сжавшись от боли в спине, она потянулась за карандашом и бумагой.

– Почему, Мэгги?

Ты моя семья.

Из ее глаз снова полились слезы, и она даже не пыталась их скрыть.

– Знаешь, мне правда очень стыдно за то, что я сотворила с твоей комнатой, с тобой… Просто я… – Она в отчаянии всплеснула руками. В ее голосе были слышны глубокий стыд и угрызения совести. – Я не знаю, что делаю со своей жизнью.