Волны, в которых мы утонули

Чем больше проходило времени, тем больше я нервничала. Папа отправился на поиски, позвав еще нескольких человек из окрестностей, и сообщил о ее пропаже в полицию, но они были уверены, что ничем не смогут помочь.

В пять утра папа разбудил меня с новостями.

– Мэгги, произошел несчастный случай. Миссис Бун попала в автомобильную аварию и была срочно доставлена в госпиталь Мерси. Она… – он продолжал говорить, но я его не слышала. Звуки его голоса то приближались, то отдалялись. Я не заплакала: я была слишком шокирована, чтобы плакать. Она без сознания и в очень плохом состоянии. Папа сказал, что она была за рулем и вела машину очень неаккуратно, а свидетелю показалось, что она была как будто не в себе.

Когда он вышел из моей комнаты, я осознала реальность происходящего. Я должна поехать к ней. У нее больше никого нет. У нее нет семьи. У нее есть только я.

Так что я должна поехать.

– Ты уверена, Мэгги? – спросил папа, стоя рядом со мной в вестибюле, готовый отвезти меня в больницу.

Я кивнула.

Мама подняла голову и посмотрела на меня, стоящую в дверях. Ее прищуренные глаза были напряжены, как будто она ждала, что я потерплю неудачу. Как будто она хотела, чтобы я потерпела неудачу.

– Она не станет этого делать, – резко сказала мама. – Она не готова. Она никуда не поедет.

– Нет, – сурово сказал папа. – Она поедет. – Он посмотрел мне в глаза, и во взгляде его были надежда и сострадание. – Она сказала, что поедет, и она поедет. Да, Мэгги?

Я дважды стукнула в дверь, и он улыбнулся.

Мама поерзала в туфлях и скрестила руки на груди. Она сильно нервничала, и это было очевидно, но папа снова этого не заметил.

– Это ложь. Ну, смотри. Смотри, как она побежит к себе в спальню. Все в порядке, Мэгги. Можешь идти обратно наверх. Не давай своему отцу давить на тебя.

– Кэти, прекрати, – упрекнул ее папа.

Она поморщилась и промолчала, но я чувствовала на себе ее пристальный взгляд.

Мои ладони вспотели, а сердце бешено колотилось.

Папа улыбнулся мне.

– Не волнуйся, Мэгс. Ты сможешь. У тебя получится, – подбодрил он меня.

Тише…

Я отступила назад, и, заметив это, он шагнул ко мне. Он бросился ко мне и покачал головой.

– Нет, нет, нет. Мэгги, ты справишься. Давай. – Он протянул мне руку, а другой дважды постучал по двери. – Да. Помнишь? Ты согласилась. Ты едешь.

Мои глаза метнулись к его дрожащей руке, и когда я снова посмотрела ему в глаза, горевшая в них когда-то надежда полностью исчезла за смятением и беспокойством.

– Мэгги, – прошептал он, вытягивая руку.

Я отступила назад и ударилась о край стола в фойе, качая головой взад и вперед.

– Давай, Мэгги. Мы должны поехать, – сказал он.

Я стукнула по столу один раз.

Нет.

Да что со мной не так? Я уже давно выросла. Почему мне так страшно? Я уже слишком взрослая, чтобы быть сломленной. В глазах папы я видела то, что он годами пытался от меня скрыть, – усталость. Его волосы были почти полностью седыми, под глазами были мешки, улыбка не стирала хмурое выражение его лица. Когда он перестал широко улыбаться? Он устал. Устал волноваться. Устал ждать. Устал от меня.

Его тяжелый взгляд стал мрачным.

– Нет… – Он запустил пальцы в волосы. – Нет. Не делай этого. Пожалуйста.

Мое горло сжалось, и я почувствовала, как пальцы дьявола снова обхватили меня. Он перекрывал мне доступ воздуха. Он душил меня. Мои пальцы сомкнулись вокруг шеи, и я задохнулась, зовя на помощь. Мама изучала мои движения и подняла бровь, наблюдая за моей паникой, видя, как начинают появляться тени прошлого. Они с папой начали разговаривать – кричать. Они снова начали кричать. Их губы быстро двигались, но я не могла понять, что они говорят, потому что дьявол громко кричал мне в ухо, снова заглушая меня. Я закрыла уши руками и зажмурилась.

Уходи, уходи, уходи…

– Эрик, угомонись! – наконец закричала мама, обнимая меня. Я не могла вспомнить, когда она в последний раз обнимала меня, чтобы защитить. – Ей не нужно ехать. Успокойся.

Брови папы поползли вниз, и он снял очки, потирая ладонями глаза.

– Прости. Я не хотел давить на тебя. Я просто думал… – Он тяжело вздохнул. – Не знаю, о чем я думал.

Уходя, он закрыл за собой входную дверь, и я закрыла глаза, слушая, как его шаги удаляются все дальше и дальше.

Ужасное осознание промелькнуло перед моими глазами: я никогда не смогу выйти за пределы этого дома.

Когда это случилось?

Когда моя спасительная гавань превратилась в мой личный ад?

Миссис Бун была одна, она была без сознания, а у меня не хватило сил пойти к ней. Я сходила с ума у себя в комнате. Тем вечером я сидела на полу и сделала то единственное, что, как я знала, могло все исправить.

Я позвонила ему.

– Мэгги? – зевнул Брукс. Я не думала о том, сколько сейчас времени в Европе; у меня было почти восемь вечера, так что у него было уже довольно поздно. – В чем дело? Что происходит?

Мои губы приоткрылись, и я зарыдала, прикрыв руку ладонью. Я плакала о том, какой потерянной я себя чувствовала и как звук его голоса быстро напомнил мне о доме.