Вольные Астронавты

На сей раз, они беспрепятственно прошли через ворота. Перед воротами ничто не напоминало о происшедшем здесь побоище; дорога была посыпана свежим песком, трава на лужайке, где валялась основная масса трупов, была, кажется, посажена заново — празднично зеленела свежей зеленью и улыбалась скромненькими головками цветов. На обочине дороги десятка два мастеровых споро собирали из аккуратно простроганных бревешек какую-то постройку, в которой уже стояло нечто похожее на алтарь, и горел огонь в большой медной чаше. Стражники отсалютовали Зотику пиками, даже взглядом не скользнув по Арефу.

Простолюдины на улицах внимания на них не обращали. Зотик заметил, что и крестьяне, и ремесленники одеваются в одинаковые серые штаны и рубахи. Женщины ходят по улицам открыто, независимо, одеваются ярко; в длинные, до щиколоток, цветастые штаны, и не менее яркие свободные блузки. На взгляд Зотика, женщины были довольно симпатичными, только слишком уж одинаковыми, будто все родные сестры. Мужчины, впрочем, тоже, будто из одного инкубатора вылезли. Надо будет спросить у Арефа, почему это так, отметил про себя Зотик.

На базарной площади гам стоял совершенно обычный, для всех базаров, на всех планетах, на которых бывал Зотик. Правда, он не был ни на одном базаре Садов Господних, планеты каннибалов, впрочем, на самой планете тоже не был. Воображение ему рисовало жуткую картину: в мясных рядах — человеческие окорока, тазы с маринованными ушами, другие деликатесы… Местный базар отличался изобилием изящных вещичек. Зотик потрясенно разглядывал безделушки, грудами лежащие на рогожках, каждая из которых могла сделать его рантье. Интересно, такое богатство, валяющееся буквально на земле… Не может быть, что пиратов останавливает только дежурный крейсер, думал Зотик, переходя от лотка к лотку.

На базаре Зотик, наконец, встретил воинов. Те поглядывали на него почему-то изумленно, но приветствовали вежливо. Интерком переводчика, наконец, начал бормотать перевод обрывков фраз, долетающих до Зотика. Но разговоры вращались в основном вокруг рыночных тем, и для Зотика польза от них была лишь в том, что переводчик накапливал запас слов и выражений.

День перевалил на вторую половину, а Зотик еще не заметил ничего необычного в поведении здешнего общества. Влияния пришельцев из космоса не прослеживалось. Правда, несколько компаний на рынке оживленно обсуждали вчерашнюю резню у ворот, но версии в основном вращались вокруг какого-то духа молний, с неудобопроизносимым именем, который покарал нечестивого брата повелителя. В конце концов, Зотик прямиком направился в точку, откуда был отправлен сигнал маяка, и время от времени попискивал загадочный сигнал бедствия. Странно, почему Халим его не погасит? Либо у него нет детекторов, на эти частоты, что для прожженного пирата абсолютно невозможно, либо это для кого-то приманка…

Путь перекрывал высоченный забор из тонких бревешек, поставленных вертикально, и по верху сшитых стальной полосой. Бревешки были сплошь покрыты тончайшей резьбой чудеснейшего мастерства. Тут были и странные письмена, похожие на японские или китайские иероглифы, и панорамные изображения сцен, видимо из жизни хозяина этого владения. Зотик пошел вдоль забора, проворчав под нос:

— Эстеты, фиговы… Узорчики, рисуночки… А сами себе кишки выпускаете по пустякам… Неужели и мы, земляне, тысяч через сто лет станем такими же эстетами?..

— Не станем… — отозвался Ареф. — Мне как-то попалась книга одного философа-материалиста. Кажется из двадцатого века, или из двадцать первого… Так вот, в отличие от наших рафинированных, высоколобых и высокооплачиваемых философов, которые уже несколько веков изучают феномен человека, а по существу жуют одну и ту же словесную жвачку насчет связей космических, астральных, божественности происхождения и предназначения, и прочей чепухи, он представлял все движение материи как стихийный процесс, падение, от большего градиента к меньшему. Лавина, сорвавшаяся с горы! Стихия огня, вырвавшаяся из гравитационной ловушки! Жизнь, и человек в том числе, тоже стихия; буйная, летящая лавина. Нет никакого бога, нет астрала, есть только бешеная биомасса, породившая мозг, интеллект, любопытство, как составляющую инстинкта самосохранения. Не может это жить по жестким законам! Человечество вырвалось из гравитационной ловушки Земли, и теперь будет расползаться по Вселенной вечно: воевать, торговать, пиратствовать, и создавать великие произведения искусства, гениальные озарения не только будут созидать что-то мирное, но и всякие смертоубийственные штучки…

— Красиво излагаешь… — хмыкнул Зотик. — Ты, часом, стишки не кропаешь?..

— Не кропаю! — отрезал Ареф. — У меня ум прагматический, но рифмованный текст могу выдать любой, а вот с лирикой туго.

— Ага… Я тебя спросил, что с этим человечеством будет?