Вольные города

—     Но разве он не исповедует ислам?! Пермское царство на се­вере, Болгарское на западе, все побережье Адриатики молится ал­лаху. Весь мир,— Селим I обеими руками окинул карту,— лежит под сенью Золотого полумесяца, и все же нет между нами един­ства. И кто тому помехой? Москва! Казанский хан бегает к рус­скому князю давать клятвы, хан Шахали лижет руку князю Васи­лию, ты, Мухаммед-Гирей, смотришь поочередно то на Москву, то на Литву, башкиры сами не знают, кому служить, тюменские ханы дерутся между собой, ногайские мурзы только и ждут случая, что­бы вцепиться любому из вас в горло. Дальше так продолжаться не может! Мы, Великий Султанат Османской империи, объявляем газават—священную войну всем гяурам. Вы первые подымете его знамя и войдете в Московские владения. На моих кораблях двадцать тысяч воинов, и они помогут вам. Я отдаю их под руку моего наместника Мухаммеда— да ниспошлет вам аллах победу!

—     Иншаллах!—воскликнул Мухаммед.— Когда повелишь вы­ступать, великий?

—     С будущей весны. Как только просохнет земля.

Когда ханы вышли, султан спросил Авилляра:

—     Казанский хан надежен ли?

Авилляр отрицательно покачал головой.

—     О наших замыслах Москве донесет?

—     Сам, может, и не донесет, но если мать его узнает...

—     Не отходи ни на шаг от него. Пусть скорее домой едет. И ты поезжай с ним. Черемисский край навести. Если горные люди в сторону Москвы смотрят—прижми им головы к земле. Если Аминь доровьем будет слаб — лекаря своего приставь к нему. Здесь, в Бахчисарае, я велю брата его Абдыл-Латифа лечить. Надо, чтобы и >11 п здоровы были.

Магмет-Аминь пробыл в Бахчисарае всего четыре дня. Дваж- іі.і встречался с матерью, но получилось та«, что рядом с ним всегда был Авилляр. Потом хан уехал в Казань.

Черная тень священного газавата распростерла свои крылья над русской землей. Авилляр метался по волжским берегам и всюду оставлял свои страшные следы. Для начала он уговорил хана Аминя разделить Большой горный лужай на две части. Одну часть, от Свияги до Алтыря, отдал под руку местного татарина Садыка,

а прежнего, чувашина Торея, велел убить. Вторую часть, от Алты- ря до Суры, передал верному Казани черемисину Мырзанаю. Туга Изимов спасся только тем, что успел с семьей убежать в Касимов.

И в Касимове побывал паша Авилляр. И приехал он туда не один, а с красавицей Сююмбике. Хану Джанали шел семнадца­тый год, он был еще холост, и богатая Сююм приглянулась хану. Договорились, что летом Джанали (русские звали его Беналей) пошлет к мурзе Юсуфу сватов. Сююмбике Авилляр крепко обе­щал, что Джанали к тому времени будет ханом Казани.

Весной неожиданно заболел Магмет-Аминь и вскорости умер. Еще раньше умер Абдыл-Латиф. Сосватанная за Джанали, Сю­юмбике уже готовилась ехать вместе с женихом на казанский трон, но сторонники Москвы не захотели этого, и на престоле, неожи­данно для Авилляра, оказался брат хана — Шахали. Назначенный на весну священный поход на гяуров пришлось отложить на целых три года. В самом стамбульском султанате началась борьба меж­ду Селимом I и великим визирем-—тут уж не до войны.

Но паша Авилляр эти три года не дремал. Он тайно сносился с башкирами, ногайцами и тюменской ордой, готовил войска в Бахчисарае, и вскоре брат крымского хана повел на Казань вой­ско. Шахали пришлось бежать в Касимов, на казанский трон сел Саип-Гирей и признал над собой власть Турции.

Эта победа укрепила султана. Он сместил своего противника,' визиря Хюнкара, и поставил на его место Авилляра.

Над Русью нависала опасность турецкого ига.

И снова русские полки пошли на Казань...

Большую рать ведет сам великий князь Василий Иванович. Воины идут бодро, потому как поход ожидается нетяжкий. Отма­хать триста верст до Мурома привычному к походам ратнику — не велик труд. А дальше по реке Оке до Нижнего Новгорода на ладьях вниз по течению не езда, а одно баловство. Затем по Вол­ге до Казани опять же не против воды.

Другое дело воины малой рати. Им дорожка выпала трудная. От Москвы до Касимова, а оттоль через Арзамас до реки Суры топать пешком придется. Верст тысячу, ежели не более. А на Суре горная черемиса сидит, вояки такие лютые—не приведи бог. Опять надают взашей, как в позапрошлом году. Бредут по дороге ратни­ки, вздыхают, про себя бранятся. Ивашка идет впереди сотни, вор­чунов не слушает. У него думы об одном: зачем идут они в Ка­симов. Был бы с ним воевода — у него бы спросить, а тут послали митрополита — попробуй выпытай что-нибудь. Сидит он в воз­ке безвылазно, от рати не отстает и вперед не забегает.

 Скоро и К^асимов Живет в том Касимове хан Шигалей, гам у него вогчина. Давно служит татарчук русским князьям, а с ним две- тысячи татарских воинов находятся неотлучно.

Шигалей — в Касимове полный владыка, именует себя, как и московский государь, пышно: хан Казанский, хан Касимовский, князь Каширский, шах Авиляр бен шах-Али. Натощак и не выго­воришь. Потому русские зовут его по-своему—Шигалей.