Вольные хлеба

Какая снежная зима,

Какая вьюжная,
Как будто все пути сама
Переутюжила,
И ни тропинок, ни дорог,
И лишь по памяти
Ты отыскать меня бы мог
Здесь, в снежной замети,
И лишь неведомо куда,
Теплу вдогонку,
Вдаль убегают провода
Надеждой тонкою.

Какая снежная зима,

Какая длинная,
Стоят сугробами дома.
Деревья в инее,
Ветрами улицы полны,
Как поле чистое,
И сердце выстыло!

Но всё равно, ломая лёд

Речушкой каждою
Весна придёт,
Весна придёт,
Придёт однажды к нам.
Спадут тяжёлые снега,
Уйдут потоками,
В моря широкие,
В моря широкие!

– Знаешь, – сказала я ему, – я больше за тебя рада, мне для работы не нужен допинг успеха!

Он доволен по макушку, счастлив и горд, и Тема Исааковна зовёт меня к своему щедрому столу:

– Садитесь, садитесь же, знаю я, как питаются студенты!

– У меня в общежитии холодильник, полный еды! И борщ фирменный!

– Не верю я в хозяйственных поэтесс.

И вдруг, когда Саши нет в комнате, говорит мне доверительно:

– Он дотянул песню своей музыкой, в песне главное – музыка!

И я понимаю, как ей самой важен этот успех, ещё важней, чем ему, и не спорю.

– Саша, кто будет её петь? Хорошо бы Пугачёва.

– Я не могу ей звонить, я её боюсь.

– Давай, позвоню я. Чего бояться-то!

Мне отвечали:

– Она занята, или – она нездорова, или – она уехала.

Саша спросил через несколько дней:

– Ну что Пугачёва?

– Не хочет разговаривать со мной.

– А что я тебе говорил? Не хочет, и не надо. Ротару послушала песню, и сказала, что хочет её петь на Новогоднем огоньке!

– Правда?! Здорово! Мы с тобой молодцы. То ли ещё будет!

8. Благодарю прошедший год

Ко мне приехали Люся с Элей, мои школьные подруги. У них обоих семьи, налаженный быт, мужья, дети. Обе кандидаты, как полагается в нашем возрасте. Это только я опять начинаю жизнь сначала, с чистого листа.

Но как здорово вдруг оказаться втроём в комнате студенческого общежития! Сколько смеха, сколько воспоминаний! Они остаются у меня ночевать. В моей комнате одна узенькая кровать, мы долго спорим, кто будет спать на ней, а кто – на полу. В конце концов, укладываемся на полу втроём.

Тихо, темно, только столб лунного света тянется к нам из окна. Мы никак не можем заснуть, три бывшие девчонки, на один вечер вернувшиеся в своё детство. Сажусь между ними, обнимаю коленки, я так счастлива! Господи, сколько у меня было счастья в жизни!

– Девочки, вы себе представить не можете, сколько даёт гуманитарное образование человеческой душе!

– Нас, технарей, двое, а ты – одна. Побьём!

И мы возимся на полу и хохочем…

Эли давно нет на свете, а Люся и сейчас мне самый близкий человек.

Тогда она сказала:

– Света, Новый год у меня в Обнинске, хорошо?

– Спасибо, непременно!

До Нового года оставалось всего несколько дней. Не помню, где я набрела на эту ёлочку. Она была искусственная, но очень похожа на настоящую, годовалую, сантиметров тридцати.

И рядом в коробке лежали такие же крошечные игрушки. У меня была своя комната, у меня были деньги. Купила я эту ёлочку с игрушками.

Наряжать её взялась в первый же выходной. И пришёл Шота, обрадовался моей ёлочке, как ребёнок!

– Ой, какая маленькая! Никогда не видел таких. У тебя и игрушки для неё? Можно, я буду тебе помогать?

Мы наряжаем её вдвоём. Он берёт очередную шишку или шарик своими длинными пальцами и осторожно вешает на ветку. И у меня хорошо на душе – своя комната, своя ёлка, красивый мужчина помогает её наряжать и смотрит на меня ласковыми карими глазами…

Но почему появляются такие грустные стихи?