Вольные повести и рассказы

– Ну, все видите? – спросил я родню и повернулся ставить свой кап на место. Место было занято другим изображением. И некий солнечный шарик, почти как «зайчик», блуждал по новоявленному изображению. Это было чрезмерно. Никто из нас не способен на фокусы. Родня окаменела! Я не выронил образ, зажатый в руках, потому что тоже окаменел. Потрясающе – когда потрясает. Мы были потрясены изнутри и теперь стали каменными истуканами, таков был эффект, которым хотела похвастаться Князю Миланка. Но долго ли коротко ли мы были в недуге отруба, надо восстанавливать разум. Поскольку я был рядом с передним углом, то мне надо первому и очнуться. Я снял с угольника новоявленный образ и выставил обе доски капов поперед себя на ширине плеча и таким образом демонстрировал оба капа, в точности соответствующих друг другу. Шарик «зайчика» стал скакать по обоим портретам, указывая на то, что они одинаковые, и что обещание, данное Князем, исполнено. Я даже погрыз зубом кромку той и другой доски; несомненно, дуб; в дубе мы разбираемся… Шарик теперь не скакал, а освещал изображения, накаляя яркость. Я бы сказал, что свет стал столь ярким, словно исходил от пятисотваттной лампы. Но что характерно, свет был, а тепла не было, свет не обжигал. А может быть, явление было быстрым и не успело обжечь. Однако вспотели не от жара в избе и не от искусственного освещения, а от непосильного изумления. Я поставил одно за другим оба капа на полку и вздохнул. Яркость шарика сразу померкла – но не от моего же вздоха…

Когда он опять стал «зайчиком», он уселся мне на голову, желая смеяться над моим недоверием к чуду. Я чувствовал, как он шевелит мои волосы. Буду честен, по моей холке пробежал морозец страха. А «зайчик», словно испугавшись моего испуга, проскакал по головам всей родни и ребят, пошевелил всем власы, чтобы помнили, и уселся на голове Миланки. Секундочку посидел и обежал лицо её несколько раз, было ясно, целуя… На глазах Миланки блеснула слеза умиления, она чувствовала поцелуи… Князь Милан у всех на глазах миловал поцелуями Миланку-Миланушку. Будто застыдившись прилюдности, «зайчик» потух (погас) и его не стало. Надо было что-то сказать.

– Миланка, милая, твоё пророчество подтвердилось. У нас теперь два портрета Дубини, один возьмём в новый дом. Ты реабилитирована в здравии. Контакт с мистикой показал её незлобную силу. И проблемы с нашими головами тоже освободились от тяжести… Поблагодари Князя! Спасибо!

– Он уже улетел. Сказал, явится мне во сне. Дедушка Ждан, бабушка Ждана, вы слышали? – отвечала Миланка.

– Слышали, внученька, знаем, он не обманет, это не Змей-харынич, хоть сам из Харыней… – Эти тоже в контакте. Но уже ни сестра, ни прадед с прабабкой с их зубокуской никого не интересовали. Люди ожили и оживились, стали взахлеб рассказывать, кто что видел. Видели то, что и я. Я постоял ещё, разглядывая явившееся ниоткуда изображение, которое было поставлено мной впереди «старого», но ничего нового не нашёл. То же почерневшее дерево, те же потускневшие краски, тот же старец, сросшийся бородой с корнями могучего дуба, вырванного из земли. Я понял, что также явилось и первое изображение. Но о нём «забыли» по той же причине, по какой и сейчас заговорили. Чтобы никому ни гу-гу, обвинят в колдовстве и сожгут всё, что горит… Я снова вздохнул и пошёл на своё место. Не буду больше об этом. Мистика, она и есть мистика. Кому не скажи, никто не поверит. Но я теперь точно знал, что рассказы Миланки о Князе правдивы. Я понимал больше того. Явление образа приурочено к моему новоселью – это был знак. Во мне разлилось незнакомое новое чувство. Назвать его я пока не решаюсь. В общих чертах возникла уверенность, что с этим таинственным Князем мне придётся столкнуться. К чему приведёт столкновение, я не знал.

Новоселье Рассказ

Наступал праздник. В одном было несколько: воскресенье, новоселье, смотрины, день урожая. В этот день скотину не выгоняли. Был как бы смотр всех приращений, скота, в первую очередь.

Солнце поднялось крупное, с тыкву. Мы ещё спали. Лучи проникали во всё, даже в тыльные комнаты. С улицы закричали:

– Эй, сони, выгоняйте!

Лепанка открыла окно и выкрикнула в ответ:

– Сегодня не гоним, у нас медосмотр… – Вполне убедительно, фельдшерица.

– Га-га-га… – обратный ответ, – осмотр… самоволевцы…

Стали вставать, собираться, то есть наряжаться к празднику. Настроение хоть куда! И у моих друзей оно тоже было приподнятым. Заходили, забегали. С большим рвением выполняли распоряжения отца и деда. Дед на Внукову тысячу накупил много гостинцев, подарков. Он то и дело шептался с отцом и с матерью, они уточняли, согласовывали, посмеивались. Всё, что делается сегодня, в основном, для меня. Я – герой наступившего дня. Меня сегодня отделят…