Вольный Дон

Крики людей, лязг металла и ржание лошадей. Все смешалось в кровавом месиве, в смертельной схватке не на жизнь, а на смерть, в которой казаки оказались сильнее ляхов. Донцы разогнали и рассеяли польских кавалеристов, а потом занялись их уничтожением, гоняясь за ними по дороге и ближайшему полю, которое было засеяно брюквой. Однако два десятка всадников во главе с Тадеушем Ковальским, прикрывая Станислава, все же прорубились через казаков. И они могли попытаться спастись сами, но воины защищали своего короля, который вместе с тремя верными телохранителями помчался в Дубно. Поэтому вскоре ляхи развернули заморенных коней и снова схватились с донцами, которые окружили их со всех сторон.

В этот, как он думал, последний час Тадеуш Ковальский рубился так, как никогда до этого. Его клинок парировал каждый удар навалившихся казаков, и он старался достать своих врагов. Но их было слишком много. Они двигались слишком быстро, и он не мог отвлечься на атаку. И так продолжалось до тех пор, пока Ковальский не остался совсем один, в окружении трупов боевых товарищей. Казаки по команде своего командира на время оставили его в покое и отъехали в сторону. А шляхтич, спрыгнув с коня, который был готов вот-вот упасть, вышел на обочину дороги, выставил перед собой саблю и надтреснутым охрипшим голосом выкрикнул:

– Нападайте! Что же вы!? Трусы!

От казаков к нему подъехал бородач лет сорока с окровавленным палашом в руке, присмотрелся к Тадеушу и сказал:

– А я ведь знаю тебя. Ты с крымчаками пять лет назад воевал?

– Было такое, рубил басурман, и вас, схизматиков проклятых, убивал и еще убью!

– Ну и баран.

Сказав это, казак вскинул палаш и, ударив ногами по бокам своего коня, помчался на Тадеуша, который приготовился отбить удар вражеской стали, и он бы его отбил. Но казак перехитрил уставшего и ослабевшего шляхтича, он резко поворотил коня и крупом сбил его наземь. Поляк покатился по земле, а донской командир, словно кошка, спрыгнул на него сверху, скрутил ему руки и спустя полчаса повязанный Ковальский, тело которого перекинули через лошадь, ехал в колонне донских казаков.

– Дядька Федул, – к сотнику приблизился молодой кучерявый казак, – а зачем нам этот лях?

– Достойный боец, рыцарь, жаль такого убивать, так что будет среди пленных, которых на Дон отправят.

– Делать нечего, на Дон их тащить… – пробурчал казак.

– Ничего ты не понимаешь, – сотник подался на молодого донца и, слегка, для острастки, перетянул его нагайкой по спине. – Кондрат хочет их с нашими переселенцами смешать и на Кавказ отправить, где они на поселение осядут. Пусть с басурманами бьются, и новые земли обживают, все нам легче.

– Но ведь это про крестьян и ремесленников разговор был.

– Ничего, воины в тех краях тоже пригодятся.

Вот так шляхтич Тадеуш Ковальский попал в плен, и пока он направлялся в расположение армии Ефремова, его король въезжал в ворота Дубненского замка, и благодарил Иезуса Сладчайшего и Деву Марию за свое счастливое спасение.

29

Астрахань. 06.08.1711.

– Никифор, живой!

– Ура, нашему атаману!

– Герои!

– Братцы, гуляем!

– Ай, молодцы, хлопцы!

Примерно такими возгласами встретили меня и выбравшихся с персидских пределов казаков и черкесов ватажники, уже ожидавшие три недели нас в Астрахани, как только мы сошли с расшивы Каспийской армии на причал. И тут же ко мне подбежал обрадованный Василий Борисов, который спросил:

– Атаман, ты откуда?

Кивнув на расшиву, я ответил:

– Из Баку.

– Рассказывай, как смог из Ленгеруда выбраться.

– Особо и рассказывать не о чем. Убрались из города до подхода персов, долго уходили от погони и по горам выбрались в Азербайджан. А там уже калмыков встретили и до Кумшацкого добрались.

– Как-то у тебя все просто получается.

Борисов, прищурившись, недоверчиво посмотрел на меня, а я только усмехнулся.

– Хочешь подробностей, казаков спроси.

– Это само собой.

– Ладно, – сказал я сотнику, – веди к нашей стоянке. А то достало уже это море.

– Да-да, конечно. Пошли.

Мы с Борисовым, а за нами ватажники, направились вдоль причалов дальше по берегу. Вокруг нас богатый мирный город, в котором все тихо и спокойно. Благодать! Особенно после разграбленного и разоренного Азербайджана, в котором после калмыков, дагестанских горцев и наших казаков, жителей почти не осталось, а на месте городов только развалины и волки воют.

– Эх, хорошо здесь! – выдохнул я.

– Это точно, – подтвердил Василий.

– Что насчет нашей добычи?

– Нормально. Как в Астрахань пришли, все приказчикам Толстопятова сдали.

– А деньги?

– Сегодня вечером сам Семен Семеныч должен лично приехать, с ним полный расчет.

– Ага! Хорошо. Новости есть?

– В городе все по старому, а интересных новостей только две. Первая, что Гаврюша Старченка тоже в море ходил.

– Оба-на! – удивился я. – И как его поход сложился?

– На удивление неплохо. Он собрал почти две тысячи гультяев, снова высадился в Астрабадском заливе и взял город Фарабад.

– Молодца Гаврюша, растет в мастерстве.

– А то, он вольницу свою разогнал, дисциплину поднял и высадку по уму провел. Сначала береговые батареи захватил, а только после этого на Фарабад пошел.