Вольный меченосец (СИ)

Человек, которого он называл "добрый друг", был не кто иной, как атаман мятежников Партайн, по-столичному - Пэрта. Когда он был двенадцатилетним сопляком, ему довелось убить в драке парня на три года старше, сломав ему спинной хребет, за что получил прозвище "Позвоночник".

На столе уже дожидался своего часа оплетёный кувшин и блюдо с вяленым крокодильим мясом. Партайн достал с полки четыре глиняных кружки и разлил в них резко пахнущее мутное зелье. Выпив по изрядному глотку, они потащили из блюда вяленину.

- Да. Боги берегут тебя для великого дела, - проговорил Партайн, промокая слёзы, выступившие от огнёвки. - Но и тебе самому следовало бы поберечься. Зачем играть с безносой старухой? Почему бы Пустельге и Буяну вдвоём не съездить за подарком? Если их мало - пусть возьмут пяток моих ребят... или кого-то из вашей братьи, меченосцев...

Дуэннон усмехнулся.

- Мой род на полтысячи лет старше этих выскочек, которые именуют себя королями Арканарскими, так-то, мой добрый Партайн. Как мои предки будут смотреть на меня с облаков, если я буду избегать смерти? И как я подниму Вольный Народ на новую войну, если буду отсиживаться на острове?

- Когда ещё будет она, эта война, - проворчал Буян.

Дуэннон повернулся к нему.

- Буян... и ты, Пустельга... а не сходить ли вам прогуляться?

- Ну да. Как за чешуёй, так "Буян, Буян", а как о деле, так пшёл вон... - Детина с притворным горестным вздохом поднялся с лавки и сгрёб подмышку дубинку. - Пошли, Пустельга, наше дело маленькое.

- Я нынче ж отправлю ребят... пусть расплатиться с местными за провиант, - сказал Партайн, когда они остались вдвоём. - Совестно. Люди делятся с нами последним...

- Подождут! - жёстко оборвал его дуэннон. - Судя по всему, этот короб с чешуёй - последний. - Партайн поднял брови. - Я ездил на берег не только затем, чтобы развеяться. У меня в Коронной Крепости есть человечек, которому сорока на хвосте приносит вести из столицы.

- И что принесла сорока на этот раз?

- Может, это тебя порадует, мой добрый Партайн, а может и не очень. Короля больше нет.

- Как "нет"?

- Был, да весь вышел. Династия королей Арканарских больше не существует. Орла нашего дона Рэбы - тоже нет.

- Что, началось и в столице? - хищно осклабился Партайн.

- Началось, но не совсем то, о чем ты подумал. В столице - войска Святого Ордена, а королевство - теперь бывшее - одна из его провинций.

- Иди ты!

- Вместе пойдём, мой добрый Партайн. И с нами - все эти люди, которые нам верят... даже теперь, когда мы всё продули.

- Не всё! - упрямо сжал кулаки Партайн.

- Да. Ещё не всё. Дюжина дуэннонов - здесь, на островах, да ещё около сотни по замкам, да с полтысячи всякого сброда - бунтовщиков, разбойников и беглых каторжников. И ещё столько же лесовиков и островитян, которые поднимутся, если ты сможешь их уговорить.

- Уговорю! - бухнул Партайн. Дуэннон Кэссиу кивнул и продолжил:

- Этого мало, чтобы бить в ворота Арканара, но многовато, чтобы наместник терпел такой чирей на заднице.

- До сей поры как-то терпел, - заметил Партайн.

- Наместник короля Арканарского, у которого сотня солдат на всю провинцию, терпел. Но станет ли терпеть наместник Святого Ордена?

- А если мы прежде поджарим наместника в его замке? - усмехнулся атаман.

- Тогда ему больше не придётся терпеть стойбище мятежников в своём наместничестве, - в тон ему ответил дуэннон.

На некоторое время оба замолкли, обдумывая сказанное и услышанное. Два года тому назад в глухом углу королевства, прозванном Гниловражье, поднялся бунт. Собственно, в этой провинции всегда было неспокойно. Поросшие лесом плоскогорья, разделённые заболоченными низинами, между которыми извивается Семиструйная, испещрённая бесчисленными островами и островками, испокон веков манили тех, кто не терпит над собой никакой власти. Жители островов и плоскогорий ловили рыбу, били зверя, валили лес, который сплавляли на продажу. В трёх городках обитало немногочисленное ремесленное сословие и велась торговлишка, а в самом большом из трёх, пышно именуемым Коронная Крепость, стояла та самая крепость, в которой сидел наместник короля Арканарского. Местные жители рассматривали наместника как досадное недоразумение, сами же наместники не хотели мириться с подобным положением - возможно, потому, что их доход напрямую зависел от налогов, которые удавалось собрать в провинции. Однако, если представитель короны чрезмерно усердствовал в вышибании налогов, в городах вспыхивали восстания, к которым охотно присоединялась окрестная деревенщина, для которых городские беспорядки были чем-то вроде развлечения. Бунты в городах обычно обходились без чрезмерного кровопролития и разрушений. Поняв, что податное население считает сумму налога чрезмерной, наместник высылал глашатаев: объявить что недоимку можно будет выплатить в следующем году (то есть никогда).