Вольный странник

Роун видел, как слушатели сопереживают рассказу старого кровопийцы. Они корчились, шипели, щелкали языками и закатывали глаза. Старик дрожал от охвативших его чувств. Он пробежал пальцами по страшным шрамам, покрывавшим его грудь, и вскоре все успокоились. Он продолжил рассказ о трагичной истории народа хроши, и Мабатан снова им переводила:

— Волосы наших предков повыпадали. Кожа их стала белой. Многие из них ослепли. Они стали легкой добычей для захватчиков и потому вскоре начали рыть себе подземные ходы и пещеры. Земля приняла их благосклонно — скрыла от врагов и защитила их глаза и кожу.

При этих словах слушатели, казалось, пришли в экстаз. Они защебетали что-то похожее на песню, одновременно хлопая руками по полу. Так они воздавали должное планете, спасшей их от верной гибели.

— Никогда больше они не будут страдать от недугов, поражающих верхний мир, это так называемое человечество.

Сидевшие на полу кровопийцы зарычали, оскалив клыки, и пронзительно завизжали. Лампи испуганно посмотрел на Роуна: не попытаются ли они теперь растерзать троих сидевших рядом с ними людей? Мабатан успокоила их, мягко коснувшись рукой, а старейшина тем временем перешел к заключительной части притчи.

— Наши предки отвергли мир людей. Они ушли с лона земли. Они изменили свой облик. Они стряхнули с себя свою человечность и стали лучше людей. Они стали нами — хроши!

— Хроши! Хроши! Хроши! — нараспев вторили ему собравшиеся, возбуждение их нарастало. Даже Мабатан к ним присоединилась. Как же она могла? Ведь это были крики ненависти, вопли, в которых явственно слышалась вражда к человечеству!

— Хроши! Хроши! Хроши!

Девушка с красными глазами с поклоном передала котомку с засушенными цветами старейшине. Тот взял несколько цветков, размял их в ладони и довольно защелкал языком. Кровопийцы к нему присоединились, от их стрекота и свиста помещение наполнилось равномерным гулом, от которого, казалось, все кругом завибрировало. Старейшина поднял руки, и гул усилился. К старику подвели первого ребенка. Хотя старый кровопийца был незрячим, он быстро нашел детские уши и натер их порошком, в который раскрошил засушенные цветки.

Все случилось настолько быстро, что Роун не сразу осознал смысл происходящего. В руке старика откуда ни возьмись появился небольшой, сверкнувший в тусклом свете острый нож, и двумя молниеносными движениями он отсек ребенку оба уха.

Лампи вскочил, но Мабатан схватила его за запястье и быстро усадила на место. К счастью, все хроши были так возбуждены, что никто не обратил внимания на Лампи.

— Мы просто не можем этого допустить! — с яростью прошептал он Мабатан.

Та чуть не силой повернула ему голову так, чтобы он продолжал следить за происходящим. Старик втер еще цветочного порошка в раны, и кровотечение сразу же прекратилось. Ребенок улыбнулся, его небольшие обточенные зубы блеснули в мерцавшем свете газовой горелки. Двое других кровопийц, по всей видимости его родители, подошли к нему и с гордостью его обняли. Сам ребенок сиял от счастья.

Роун и Лампи с содроганием наблюдали, как отрезали уши другим детям. Когда жестокий обряд завершился, все отрезанные уши сложили на полу в овальную фигуру. Потом, выпив еще по глотку крови, все встали на ноги. Кровопийц охватило исступленное веселье, они радостно вопили, втаптывая пятками отрезанные уши в земляной пол. Роун в ужасе смотрел на этих вурдалаков, праздновавших обряд превращения человеческих существ в хроши.

* * *

Роун первым вошел в отведенное им для сна помещение, за ним туда же быстренько проскользнули Лампи с Мабатан. В неярком свете газового рожка они расстелили свои постели. Роун сел, опершись спиной о стену. Не в силах скрывать негодование, он с вызовом спросил Мабатан:

— Зачем ты нас сюда привела?

— Нам нужна их помощь.

Роун скептически покачал головой.

— С чего бы это им помогать нам?

— Они не хотят, чтобы кто-то причинил нам вред.

— А кому они сами его причинили, чтобы получить ту кровь, которую мы пили?

— Та кровь — их собственная. Каждый дал понемножку.

— Они что, пьют собственную кровь, чтобы подкрепиться? — спросил Лампи.

— Нет. Но они никого не убивают. Они одалживают эту кровь у животных.

— Я видел, как они убивают людей, видел их жертвы, — настаивал Роун. — Я был в Праведном, когда их отряд напал на селение.

— А ты знаешь, почему они на него напали?

Этого Роун не знал. Он никогда и не задумывался над этим вопросом.

— Они тогда напали на нас внезапно, но сильно за это поплатились — каждый получил по заслугам, когда подоспели наемники.

Роун прекрасно помнил, что в тот день кровопийц убивали не только наемники. Он сам разделался с несколькими нападавшими. Мабатан явно была недовольна, но Роуну ее немой укор показался совершенно необоснованным. У него ведь не было тогда выбора, разве не так? Тогда сотни разъяренных кровопийц бросились на штурм стен Праведного. Он должен был защитить жителей селения, среди которых были и дети. Скольких кровопийц он в тот день ранил или убил? В пылу битвы жертв никто не считал. Но он знал наверняка, что досталось от него многим.