Вологодские были. Избранное

Вот на днях поступило заявление от Васнецовой, что ушли в лес за ягодами и запропали аж семь человек сразу: две бабушки, дышащие на ладан, да пятеро их малолетних внучат, заявление как всегда припоздало, поэтому участковый со своей добровольческой внештатной командой из неравнодушных милиционеров, горожан, селян, лесников дневал и ночевал в лесах и на болотах, иногда приходя к ночи домой по уши грязный, весь в болотной тине, не хуже лешака.

Ночью, у себя на частной квартире, печатал материалы уголовных и розыскных дел, в то время когда кроткая и добрая жена ночью стирала ему форму и подшивала дела, а дети, не видящие отца, давно спали.

Потому что времени в часах у Соколова было двадцать четыре, как у всех, и его, времени то есть, ему как раз и не хватало…

Розыск – оно дело понятное, людей надо спасать, но вот, поди ты, найди сперва этих людей, легче иголку в стоге сена найти.

А так помощников много у него было по поиску пропавших, по пропаже бабушек и детей, пришлось ему самолично даже в храм, что на Николиной горе, в лесу стоит, приходить.

Объяснил все обстоятельства пожилому священнику, мол, в колокола бейте и молитву творите, на что служитель церкви испытывал: «А сам-то ты в Бога веришь, есть ли Бог в тебе, коли за такое дело взялся?»

– Не знаю, – оробел вдруг участковый, – хочу верить в самое доброе, чистое, что есть Он в людях.

– Хорошо, – улыбнулся по отечески так священник, – за пропавших все будем молиться, и в колокола ударим, раз просишь, только и ты не робей, проси у Бога помощи в работе своей!

Уже на третий день безрезультатных поисков удалось-таки Соколову выпросить у местного авиаотряда старый «МИ-8» на часок, пилоты вошли в положение, и старый вертолет, нарезая круги, барражировал и глушил горючее над бескрайней Вологодской тайгой под тревожно-набатное пение церковных колоколов.

Именно в тот час Соколов мысленно молился о нахождении пропавших и избавлении их от гибели.

Была ли это молитва, участковый не знал, слова лились как быстрый лесной ручей и были чистыми и прозрачными, как колодезная вода, и до того его, наверное, первая, по-юношески чистая молитва была горяча, что даже слезы беззвучно катились из его усталых глаз.

И надо же было такому случиться, что когда он отправил свой вертолет восвояси, именно он со своей группой, практически в течение часа, нашел и вывел из леса всех заплутавших!

Поразило то, что когда людей вывели из леса, старые женщины, увидев скопление людей-добровольцев и различную технику, бухнулись на колени и славили Господа за свое спасение и спасение детей, возносили молитвы во славу спасавших!

Впрочем, когда терялись большие группы людей, все было гораздо проще, легче выделялась запрашиваемая техника и люди.

Совсем другое дело, если пропадали в лесу один или два человека, особенно если в районе было несколько случаев одновременного исчезновения.

Так произошло и в случае с пенсионеркой Серовой, которая убрела с малой внучкой по ягоды, в леса да на болота, и, как говорится, с концами.

А в районе и другие «потеряшки» не ждут, вот и приходилось едва ли не одновременно крутиться и успевать.

Приходилось делить группу надвое, а самому искать людей и в одиночку.

Так и по Серовой, нашел старую пенсионерку и ее внучку участковый тогда, когда она и идти-то не могла, как и ребенок.

Смастерил он подобие слег-жердей, положил ее на лесные импровизированные носилки, ребёнка подвязал типа люльки на грудь, жерди себе на плечи и понес.

По сырому болоту, проваливаясь по пояс в холодной воде, а кое-где вода доходила даже до груди, где-то вода отступала, и трясина была похожа на гигантскую растянутую перину, по которой, раскачиваясь, идешь, не зная какой шаг станет последним.

Жерди больно впивались в плечи участковому, но кому тут пожалуешься?

Взялся за гуж…

Уже при подходе к городу ожила рация в кармане, лейтенант вызывал «Скорую», которая, подъехав к распаханному полю, не поехала дальше, на недоуменный вопрос в «дежурку», в чем дело, «дежурный» пояснял, машина у медиков помыта, колеса боятся загрязнить, выноси сам.

Что ж делать, Соколов выносил, как же, внук фронтовика-комбата, дед его еще с измальства воспитывал, с ним же его роднил такой же, как у его деда, тягучий окопный кашель, приобретенный в лесах да на болотах.

Хотя бывали разные дела.

Розыск пропавших дело добровольное, так вот и Андрей объяснял своим, что, мол, орденов и медалей на этом деле не заработаешь, мы людей спасаем.

Иногда удивлялся, когда на поиске ребята, прошедшие горячие точки и войну, «ломались», когда предстояло выносить из лесной местности разложившиеся останки погибшего, без вести пропавшего, отказывались нести, и тогда участковый, беззлобно хлопая кобуру верного «ПМ», выносил пропавшего на себе.

Ведь, понятно, не тридцать седьмой год, не заставишь, дело добровольное!

Вот поэтому и говорил лейтенант своим, что вроде бы и не стреляют, и время мирное, а люди продолжают гибнуть, потому что умирают зачастую из-за равнодушия человеческого, которое гораздо страшнее пистолета.