Волоколамский рубеж

Ситуация на Волоколамском участке фронта снова была критическая: гитлеровцам всё-таки удалось обойти Истринское водохранилище с севера, и теперь они быстро двигались к Солнечногорску, угрожая флангам и тылам 16-й армии Рокоссовского. Заняли село Чаново, выбив оттуда кавалеристов генерала Доватора, фактически прорвали в двух местах линию фронта. Попытка же отбить Чаново ни к чему не привела: сначала вроде добились успеха, очистили часть села, но потом гитлеровцы предприняли контратаку и вернули своё. Да ещё захватили соседнее Глебово. В результате положение 1-й гвардейской танковой бригады стало совсем трудным, ей грозило полное окружение. И советское командование приказало перебраться на левый берег Истры.

Но как это сделать? Лёд вроде бы уже толстый, устоявшийся, однако в последние дни неожиданно потеплело, и теперь его сверху покрывал тонкий слой воды. А под ней скрывались проруби, оставшиеся от попаданий мин, снарядов и авиабомб, если не заметишь – верная смерть. Особенно эти пробоины были опасны для тяжёлых повозок, артиллерийских орудий, грузовиков и бронетехники – утонут мгновенно. И не вытащишь потом.

Пришлось звать на помощь сапёров: сделайте деревянную переправу! На холодном ветру, по колено в воде умелые, ловкие русские мужики быстро положили на лёд брёвна, толстые жерди, связали их обрывками телефонного кабеля – соорудили настил. После этого катуковцы стали ждать ночи – не на виду же у гитлеровцев перебираться! И похолодает, дай бог, лёд ещё нарастёт, окрепнет, глядишь, и переправимся без проблем.

И вот уже под утро, под звуки близкой артиллерийской канонады, под ярко-белый мигающий свет немецких «фонарей» начали форсировать реку. Первыми пошли тыловики и штабисты, за ними – мотострелки, потом – миномётчики, артиллеристы и все прочие. Танкисты ждали до последнего, прикрывая отход товарищей.

Неожиданно мрачные низкие тучи, висевшие в небе все последние дни, разошлись, показалось чистое звёздное небо. И ещё луна – маленькая и блестящая, словно десятикопеечная монета. С одной стороны, при такой ясной погоде мороз действительно усилился (на что все рассчитывали), а с другой… Капитан Гусев (его батальон переправлялся самым последним) выругался:

– Какого чёрта, спрашивается, эта луна сегодня вылезла? Не было её – и прекрасно, а теперь хоть спички с полу собирай!

– Зато виден настил, – заметил Костя Чуев, – легче будет идти. А то в такой темноте, не ровен час, съедешь на лёд и провалишься…

Он, если честно, побаивался переправы: понимал, что есть опасность потерять любимый Т-34. Конечно, управлять танком, как всегда, будет опытный Иван Лесовой (остальные члены экипажа пойдут пешком – всё меньше риска), на него можно положиться, но… Брёвна мёрзлые, скользкие, а чуть в сторону – и танк мгновенно провалится под лёд. Жаль будет и родной Т-34, и мехвода Лесового.

Гусев понимающе кивнул, а затем приказал:

– Ладно, давай, теперь твой черёд!

Костя ещё раз взглянул на ночное небо, синие точки звёзд, маленькую, блестящую луну и вздохнул: «Помоги нам…» Нет, не Бог, конечно же (он ведь комсомолец!)… Ну, скажем, тот, от кого зависит сейчас его судьба. Раз она его до сих пор хранила, то пусть так будет и сегодня.

Костя приказал Борису Локтеву и Мише Малову покинуть машину и первым пошёл к переправе, за ним, тихо урча мотором, пополз родной Т-34. Добрались до берега, спустились вниз. Костя показывал путь, Иван Лесовой, открыв водительский люк, вёл за ним машину.

Танк тяжело пополз вперёд, но брёвна вдруг просели, настил стала заливать ледяная вода. Костя охнул – неужели не выдержит? Но вроде бы обошлось. «Ничего, дальше нормально будет, лёд крепкий, – успокоил его Борис Локтев, – у берега всегда так – настил проседает». И точно: Т-34 довольно уверенно двинулся по мёрзлым брёвнам. Но тут в дело вступили гитлеровцы: поняли, что советские танки уходят, и, подтянув миномёты, стали обстреливать переправу. Били издалека и в основном, что называется, на удачу: а вдруг попадёт? Два советских танка, комбата Гусева и старшего сержанта Николая Тулина, открыли ответный огонь, не давая им подойти ближе к берегу.

К счастью, мины падали неточно и вразброс: на давно оставленные позиции, на крестьянские избы, сараи, амбары, бани. Занялись какие-то полуразрушенные строения, однако пламя не разгорелось: дерево было сырое и мёрзлое. Идти на штурм немцы пока не хотели – боялись двух оставшихся «тридцатьчетвёрок», а подтянуть свою тяжёлую артиллерию не могли – не позволяли заносы. По глубокому снегу не могли пройти даже гусеничные тракторы и тягачи. Впрочем, их и не было у немецких артиллеристов – все давно выбиты или же в ремонте.