Волонтер

– Дорогая девочка, я прекрасно понимаю, что тебе пришлось испытать, когда ты узнала об этих печальных событиях. Мне тоже очень жаль людей, которые безвременно покинули этот мир. Но при чем тут ты и твои друзья-волонтеры? Вы делаете благое дело. Помогаете тем, от которых отвернулись все. Вы даете людям надежду! К сожалению, не всем удается окончательно вылечиться, многие ваши больные обречены изначально. Что ж, такова жизнь, – проговорил Коробов.

– Извините, Виктор Анатольевич. Вы сказали, что не всем удается вылечиться. Однако я убедилась в том, что вообще никто не выжил. Что это за помощь такая? Кроме того, я неоднократно замечала, что Петр Игнатенко, старший нашей группы, часто меняет подопечных.

– Что в этом такого? – Коробов пожал плечами. – Сегодня ты ухаживаешь за Васей, завтра за Маней. Какая разница, Аллочка?

– Я сама сначала не могла понять, но потом сделала вывод. Моих подопечных забирали у меня после того, как они проходили обследования в клинике, которая сотрудничает с нашим фондом. Я имею в виду «МедКР».

– Ну и что? Я не могу уловить связь. – Коробов закряхтел, поудобнее устраиваясь на стуле.

– Наверное, я не умею доступно объяснять, но, видите ли, почему-то в «МедКР» отправлялись на лечение именно те люди, у которых еще были хоть какие-то шансы на выздоровление. Причем только молодые. Стариков и безнадежно больных этот медицинский центр не брал. Помните, я еще возмущалась по этому поводу?

Виктор Анатольевич нехотя кивнул. В свое время Алла действительно пришла к нему с претензией на работу клиники, указывала на неправомерную избирательность этого медицинского учреждения.

– Самое грустное и даже идиотское в этой ситуации то, что те пациенты, которым было отказано в приеме, до сих пор находятся в обычных больницах или хосписах, – сказала Алла. – Они пережили тех, кто отправился лечиться в «МедКР». Где же тут логика?!

«Так ты уже и это успела узнать!» – проскользнула у Коробова мысль.

Вслух же он воскликнул:

– Девочка, да ты прямо как миссис Марпл! Алла, к чему эти расследования? Мы знаем друг друга не первый день и даже не год. Ты в чем-то подозреваешь людей, работающих в этой клинике? – Он попытался изобразить улыбку, но лицо Аллы оставалось серьезным.

– Виктор Анатольевич, вы многое для меня сделали, помогли в трудную минуту. Я вас очень уважаю, именно поэтому к вам и пришла, чтобы не было каких-то недомолвок.

– Хорошо. Задавай вопросы. Я буду с тобой откровенен, – миролюбиво сказал Коробов.

Алла кивнула, словно ждала этого предложения, и вынула из стопки еще пару листов.

– Это анкета, которую мы обычно даем заполнить тем больным, которых собираются класть в клинику. В ней масса вопросов, которые, по моему мнению, никакого отношения к лечению не имеют. Но я посмотрела архив, и меня очень насторожил один момент. Ни у кого из тех, кто был направлен на лечение в «МедКР», не было семьи. Они все оказались одинокими.

На виске директора благотворительного фонда запульсировала голубоватая жилка. Он снова сцепил перед собой руки в замок. Если бы Алла была повнимательнее, то она заметила бы, что костяшки его пальцев побелели от напряжения.

– Зачем в анкете вопросы про родственников? – спросила девушка, глядя Коробову прямо в глаза. – Пациент ведь не в разведчики идет. Для чего нужны сведения, с кем и где он живет? Почему старшие наших групп отказываются брать опеку над стариками? Мол, занимайтесь ими сами в свободное время. Наш фонд интересуется исключительно молодежью. Ведь как раз пожилые люди больше всего нуждаются в поддержке! – Алла выдержала небольшую паузу, всмотрелась в непроницаемое лицо Коробова так, словно пыталась найти в его глазах ответы на все заданные вопросы, потом проговорила: – Но и это еще не все. Я не могу понять спешки с похоронами умерших. Их сжигают как в Средневековье во время чумы. Раз – и нет человека. То есть тела. Разве так можно? Наверняка у кого-то обязательно нашелся бы дальний родственник или просто близкий друг, который бы пожелал похоронить покойного.

– Милая моя, ты ведь читала договор, не так ли? – сдержанно осведомился Виктор Анатольевич. – Его разрабатывали наши специалисты совместно с сотрудниками юридического отдела клиники. С точки зрения закона там все прозрачно, я сам его изучил чуть ли не под микроскопом!

– Наверное, я ничего не смыслю в юридических науках. Но меня почему-то очень смутил один пункт. Он гласит, что больной завещает свое тело этой клинике.

Коробов поморщился, словно нечаянно наступил в грязь, и заявил:

– Алла, любой медицинский центр – это своего рода институт, где проводятся исследования. В том числе тел умерших. Не будь этого, медицина остановится в своем развитии. Поэтому в том, о чем ты говоришь, нет ничего необычного и ужасного. В свою очередь, клиника берет на себя обязательство проводить лечение за счет нашего фонда.

– Что-то быстро эти экспертизы делаются, – заметила Алла. – По словам врачей, Женя, моя последняя подопечная и подруга, умерла прямо на операционном столе. А вечером ее уже кремировали.