Волонтер

– Наверное, вы знаете, что изъятие органов допускается только в государственных лечебно-профилактических учреждениях, а также медицинских учебных заведениях, которые имеют лицензию на этот вид деятельности. При поступлении туда донора дежурный работник должен сообщить о нем бригаде специалистов по изъятию и заготовке органов. Эта бригада создается при учреждениях здравоохранения, осуществляющих трансплантацию или имеющих разрешение на изъятие органов. В состав бригады специалистов по изъятию и заготовке органов входят один или два хирурга, врач-анестезиолог и две операционные медсестры. Эта бригада определяет очередность изъятия донорских органов, исходя из следующей последовательности: сердце, легкие, поджелудочная железа, печень, почки. Потом бригада сообщает в прикрепленный межтерриториальный центр, осуществляющий трансплантацию – в Москве это координационный центр, где я работал, – о результатах иммунологического типирования донора. Далее орган поступает в центр трансплантации, определенный координационным центром. – Старик мельком взглянул на Павлова и вдруг спросил изменившимся тоном: – Признайтесь, ведь вам все это известно. Я вижу по вашим глазам. Да, я спившийся старик, но меня не обмануть. Что вам от меня надо? Говорите конкретно!

Артем безмятежно выдержал его взгляд и заметил:

– Вы прекрасный психолог.

– И все же? – допытывался Станислав Давидович. – Неспроста ночью к тебе в гости приходит столь известная личность, как вы, господин адвокат.

– Я бы хотел услышать ваше мнение о так называемом черном рынке доноров, – медленно проговорил Павлов. – В нашей стране, – подчеркнул он.

– В нашей стране? – Кноспе ожесточенно потер морщинистый лоб. – Если мне не изменяет память, за всю мою практику на поверхность всплыло всего одно дело. Кажется, это было в две тысячи третьем году, когда в больницу привезли парня, умирающего после ДТП. Информация просочилась в центр трансплантологии, и в больницу выехала бригада…

– Станислав Давидович, извините, что перебиваю вас, но я прекрасно знаю это дело. Врачей, намеревавшихся изъять органы, трижды оправдывали, дело закончилось ничем. Меня интересует именно ваше мнение. Скажите, возможно ли в России зарабатывать на нелегальной пересадке органов?

Старик отрицательно завертел головой, но Артем видел, что тот сделал это слишком поспешно. И еще профессор начал нервничать. Тремор его кистей усилился.

«Хотя ему, может быть, просто снова нужно выпить», – подумал Павлов.

– Давайте начнем по порядку, – предложил Кноспе, вытянув вперед дрожащую руку.

Его скрюченные пальцы были похожи на паучьи лапы.

– Первое. Не так уж много у нас врачей высокого класса, которые могли бы качественно выполнять такую работу. Рисковать своей должностью и репутацией ради пары незаконных операций никто из них не будет. А зарубежные хирурги вряд ли поедут к нам с этой целью. Второе. В проведении операции по пересадке любого органа задействовано большое количество специалистов разного профиля. Делать все это в каком-то глухом подполье или бункере нереально. Слишком велика возможность утечки информации. Третье – совместимость тканей донора и реципиента. Поверьте, нельзя изъять у кого угодно почку и пересадить ее больному. Чтобы подобрать нужный орган, иногда требуется перелопатить сотни потенциальных доноров. Оттого и очередь нестабильна. Тот, кто стоит первым, к примеру, не может получить внезапно появившуюся почку, потому что у них с донором разные группы крови. А десятый по очереди идеально подходит для этого. Понимаете?

– Вполне, – ответил Артем.

– На чем я остановился? Ах, да. Четвертое. Изъятые органы не могут лежать где-то вечно. Почку можно хранить двое суток, сердце и легкие – максимум десять часов. К чему я клоню, да? Найти в кратчайшие сроки реципиента, который подходит по иммунной системе донору, а также имеет деньги на операцию, почти нереально. Не забывайте про специальное оборудование. Печень или легкие нельзя пересадить где-нибудь в подвале. Кроме того, богатый реципиент всегда может поехать в ту страну, где трансплантация узаконена, допустим, в ту же Индию или Турцию. Это в-пятых.

Павлов внимательно слушал профессора, и его не покидало ощущение, что голос Кноспе звучит как-то неестественно, монотонно. Станислав Давидович говорил так, будто выучил эти фразы наизусть задолго до визита адвоката.

– Я с вами полностью согласен, – сказал он, видя, что профессор умолк. – Нанимать огромное количество персонала, умеющего держать язык за зубами, слишком накладно. Для трансплантации нужно дорогостоящее оборудование, которое требует профессионального обслуживания и применения. Это тоже понятно. Вряд ли кто-то из богатых клиентов сунется в такую контору, даже если ему срочно нужна операция.

– Вот видите, – оживился старик. – Вы и сами все прекрасно понимаете.

Павлову стало ясно, что старик начал тяготиться его обществом. Сейчас он с огромным удовольствием еще разок приложился бы к бутылке.

– Я скоро уйду, Станислав Давидович. Еще буквально десять минут.

– Давайте. – Старик угрюмо засопел.