Волонтер

– У меня что, свободные руки? – осведомился Ремезов.

Порезы на его лице слегка подсохли, кровь остановилась, но он все равно морщился от боли.

– И нечего орать на меня, Витя. Достал уже своим тявканьем. Я тебе не шестерка. Хватит, набатрачился!

У Коробова отвисла челюсть и округлились глаза. Он никак не ожидал от Михаила подобной наглости. Виктор Анатольевич хватал воздух ртом и напоминал огромного сома, которого вытащили на берег и слегка оглушили веслом.

– Ты договорился с Павловым! – наконец-то взорвался он. – И с ментами тоже!

Лицо Ремезова исказилось в гримасе, делая его похожим на старую крысу.

– Угомонись, толстяк. Бредишь, что ли?

Ему все-таки удалось встать на ноги. Коробов хотел последовать его примеру, но из-за переизбытка веса не удержался на ногах и вновь плюхнулся на пол, словно громадный шматок холодца.

Несколько секунд деловые партнеры с глухой яростью сверлили друг друга испепеляющими взглядами. Воздух в душном помещении был пропитан страхом и негативом.

– Ты повелся на лапшу Павлова? – догадался Ремезов. – Ну да. Он тебя развел как последнего лоха. – Он визгливо рассмеялся. – Ну, Витя, ты даешь!.. Развеселил ты меня, – успокоившись, сказал он.

Коробов побагровел.

– А ты разве не обгадился, Миша? – гаркнул он. – Как сам-то вляпался? По сторонам хоть смотрел, когда сюда зашел, а?

К его удивлению, Ремезов ничуть не обиделся.

– Да, признаю, эту партию мы проиграли, Витя, – сказал Михаил. – Но я не сдавал никого из вас. Павлов просто взял тебя на понт. Нам остается только пришить его, раздавить, как таракана. Из здания ему не вырваться, везде охрана. Кроме того, с ним девчонка. А он ее не бросит. Но сперва нам нужно освободить друг друга.

Коробов предпринял еще одну бесплодную попытку встать, раздраженно сплюнул и сказал:

– Развяжи меня. Кажется, я схлопотал сотрясение мозга. Башка жутко болит и кружится.

– Нет, давай ты меня первым развяжешь.

Виктор Анатольевич бросил на Ремезова подозрительный взгляд и осведомился:

– Это почему?

– Потому что ты не можешь встать, и руки у тебя на полу, – объяснил Ремезов. – Мне придется лечь на живот, чтобы разгрызть твой ремень.

– А мне, значит, легче? – хрипло проговорил Коробов, чувствуя какой-то подвох.

Внезапно они вздрогнули. В коридоре вдруг оглушительно загудели сирены.

Лицо Коробова из багрового стало серым.

– Почему, Миша?.. – выдавил он из себя с таким трудом, будто слова были комками стекловаты. – Что это?

В отличие от него Ремезов не растерялся, повернулся к Коробову спиной и заявил безапелляционным тоном:

– Развязывай. Времени нет. Потом я помогу тебе.

Виктор Анатольевич непонимающе глядел на безвольные кисти подчиненного, намертво скрученные ремнем. От недостатка кровообращения они распухли и потемнели, напоминали резиновые перчатки, наполненные водой.

– Витя, быстрее! – крикнул Михаил Викторович.

Коробов вздохнул и подполз поближе. Кожа ремня была толстой, издавала резкий, не самый приятный запах. Виктор Анатольевич прикрыл глаза и начал миллиметр за миллиметром разгрызать ремешок.

– Быстрее! – поторопил его Ремезов.

«Да пошел бы ты!..» – со злостью подумал Коробов, отплевываясь ошметками кожи.

Виктор Анатольевич почувствовал, как с легким хрустом слетела пломба с одного из верхних зубов. Ему вдруг пришло в голову, что еще вчера вечером он ни за что не поверил бы, что может оказаться в подобной унизительной ситуации. Но теперь выбора у него не было.

– Что там могло произойти? – спросил он. – Почему сработала тревога?

– Не знаю, – бросил Ремезов. – Для этого я должен подняться наверх или позвонить старшему охраны.

Наконец с ремнем было покончено. Михаил Викторович скинул с рук его обрывки. Он с наслаждением разминал кисти, разгоняя по венам застывшую кровь.

– Давай теперь меня!.. – поторопил его Коробов.

Ремезов подошел к двери, тихонько приоткрыл ее и выглянул в коридор. Затем он посмотрел на своего босса, и у того внутри все оборвалось.

«Он оставит меня тут!» – в панике подумал Виктор Анатольевич.

– Прости, Витя. Там шум какой-то наверху, и он мне очень не нравится, – сказал Ремезов. – У меня просто нет времени с тобой возиться.

– Стой, гадина! – заорал Коробов, на коленях пополз к директору клиники, но поскользнулся, упал и беспомощно барахтался на полу.

– Пока, – сказал на прощание Михаил Викторович.

Из глотки Коробова вырвался звериный рык, но Ремезов уже закрыл за собой дверь.

Победа

Охрана особенно не сопротивлялась. Увидев подъехавшие наряды полиции, старший смены машинально нажал тревожную кнопку и беспрепятственно впустил полицейских внутрь. Он попробовал по мобильнику известить Ремезова о внезапном вторжении, но крупный мужчина спортивного телосложения молча забрал у него телефон.

«Не говори никому, не надо», – красноречиво вещали его холодные глаза.

На цокольный этаж, где проводились операции, сотрудников полиции провела Марина Игоревна, напуганная едва ли не до смерти. Она открыла им дверь и попыталась улизнуть, но здание клиники уже было оцеплено. Весь персонал больницы постепенно собирался в регистратуре.