Волошский укроп

— Раз десять или двенадцать.

— И что же, ты в самом деле решил, что Мехмет-бей пишет поставщику пряностей?

— А как иначе понимать этот текст? — пожал плечами почтмейстер. — Тут все просто: надо собрать товар и отправить в Москву. Ничего подозрительного.

Мармеладов повернулся к кавалергарду.

— Вы, г-н Ершов, тоже так думаете? Да? Тогда расскажите, как бы вы действовали на месте поставщика, прочитав телеграмму.

— Собрал бы корицу, розмарин и что там еще… А, еще ваниль! Погрузил в поезд…

— И вас бы ничего не смутило?

— Э-э, к чему вы клоните?

— Признаться, я тоже не совсем понимаю… — Игнатьев задумчиво покрутил усы.

— Турок заказал аж двадцать пять фунтов, — сыщик азартно размахивал почтовым бланком. — Фунтов, господа! Но пряности — это не мука, не мясо. Мы же видели на рынке, что этот товар продают наперстками да свертками малыми. Каждый золотник стоит не меньше полтины, а особо редкие травки идут по три рубля.

— Так может турок на год запасается? — встрял Митя, даже не замечая, что оказался по одну сторону логических баррикад с неприятным ему прежде кавалергардом.

— Тогда ему надобно миллионщиком быть, — хмыкнул Мармеладов. — Но пусть, твоя правда. Так по сколько из этих двадцати пяти фунтов грузить корицы или ванили? Непонятно же.

— Вдруг они заранее договорились: всего в равных долях…

— Держи карман! Коммерция так не делается. Откуда поставщик знает, на что сейчас в Москве спрос? И сколько корицы из прежней партии у Мехмет-бея осталось нераспроданной? Эта телеграмма не от негоцианта, с торговой точки зрения она мало информации сообщает. Скорее тут шифр, который сможет понять только нужный человек.

— Нужно арестовать того, кто придет за телеграммой, и допросить с пристрастием, — воскликнул Ершов.

Его начальник, как человек более всех искушенный в шпионских играх, вмешался в беседу.

— Это ничего не даст. Чылгын кюрт ведь не случайно целый час плутал по закоулкам, таская филера за собой, как пса на сворке. Время тянул. Не хотел подвергать риску сообщников в Петербурге. Наверняка у них заранее оговорен день и время для связи. Белый медведь или его подручный получил телеграмму и ищи-свищи… Но о чем таком турок мог уведомлять?

— О некоем важном событии, которое случится не позднее 25-го мая, — ответил Мармеладов.

— Почему, к примеру, не июня или июля? — переспросил дипломат.

— Зачем бы он стал так торопиться и раскошеливаться… На сколько это по стоимости потянет, Митя?

Почтмейстер прикинул:

— Пять копеек за слово. Итого выходит на семьдесят пять копеек. Все это умножим на три, поскольку срочная телеграмма передается прежде всех остальных и плата за нее взимается втрое против обыкновенной.

— То есть больше двух рублей. Дороговато. До июня успел бы отправить и обычную телеграмму. Опять же, обер-полицмейстеру турок обещал вернуть дочь завтра, к вечеру. Стало быть, нужно понять, что случится завтра днем… Давайте подумаем немного и поделимся умозаключениями.

Кавалергард сдался первым, спустя минуту он замысловато выругался и отошел к окошку. Митя старательно вглядывался в буквы телеграммы, но в голову лезли только мысли о скором обеде — розмарин чудесно сочетается с рыбой, а корицу лучше добавить к десерту… Дипломат же снова перебирал бумаги, время от времени разрывая их и бросая под стол.

Мармеладов, сложив руки на набалдашнике трости и примостив сверху подбородок, являл вид человека расслабленного и ни о чем не переживающего.

— А что, Николай Павлович… Не случится ли завтра в Москве тайная встреча канцлера Горчакова с посланником австрийского императора Франца-Иосифа?

Сыщик задал вопрос буднично, но Игнатьев так и подпрыгнул, уронив подушки с кресла.

— Откуда… Черти драные! Как вы узнали?

— И встреча пройдет при вашем непосредственном участии. Вот истинная цель вашего приезда из Константинополя, — продолжал Мармеладов.

— Но это ведь под строжайшим секретом. Даже адъютант не был поставлен в известность… Кто вам сказал?

— Телеграмма. Не знаю, сколь крепко вы оберегали этот секрет, но Чылгын кюрту и другим врагам Отечества он теперь доподлинно известен.

— Не упоминал… Ни одной живой душе! — кусая усы, бормотал дипломат.

Платон и Митя вовсе онемели.

— Уверен, вы изобрели способ, чтобы никто в министерстве иностранных дел, а также окружении канцлера, не узнал о приезде австрийского посланника. Чтобы Белый медведь не пронюхал. Даже с нами уже два часа в молчанку играете, — сыщик нисколько не оскорбился по поводу столь вопиющего недоверия, но подметил, что у юного кавалергарда заиграли желваки от обиды. — Но смею предположить, что секрет сей известен был обер-полицмейстеру. Ведь доверенные люди г-на Арапова в штатском готовятся охранять безопасность переговоров. Стало быть, похититель потребовал в качестве выкупа за дочку именно эти сведения: дату и место встречи, состав участников. А тот выложил все подробности, поскольку он в первую очередь любящий отец, а только потом — верный сын Отечества нашего.

Митя рассматривал текст телеграммы, водя по строчкам пальцем.