Волосы Береники

— Я тоже думала, что это любовь. А оказалось… Оказалось, что я Севу люблю. Ужасно глупо все получилось. И я глупая, да?

— Все молодые бабы глупые, этого у них не отнимешь. Надо до старости дожить, чтобы потом оглянуться назад и сказать: какая же я была глупая! Но тут уж ничего не поделаешь, это закон природы. Если бы молодость знала, если бы старость могла. Слушай, а ты пыталась хоть что-то Севе сказать в свое оправдание, а? Ну что любишь его, что поняла свою ошибку?

— Нет. Вы же видели, какой он вчера был. Я и слова не могла сказать. Да он бы и не поверил ни одному моему слову.

— А ты все равно скажи. То есть расскажи ему все, как было, от начала и до конца. Он же умный, он поймет. Ну не сразу, конечно. Сразу таких вещей никто не принимает и не понимает. Зато попытка оправдаться запоминается и засчитывается.

— Как я ему расскажу? Он же телефон отключил.

— Позвони Паше, пусть он ему трубку даст. И скажи. Пусть не верит, а ты все равно скажи. Пусть слушать не будет, а ты еще раз перезвони. Будь назойливой, это тоже идет в зачет, пусть и подсознательный.

— Вы думаете?

— Я уверена. В любом случае — нельзя опускать руки.

— Хорошо, я позвоню Паше. Потом… Сейчас отвезу Матвея в школу и позвоню.

— Давай.

— Завтрак вам принести?

— Нет, я позже сама спущусь. Езжайте, а то опоздаете!

Звонить Паше не пришлось — Сева сам ей позвонил, когда отвезла сына в школу и вернулась домой. От удивления Ника чуть не выронила телефон из рук, произнесла осторожно:

— Да, Сева, слушаю.

— Да, слушай. Слушай внимательно.

Ника напряглась, будто не узнавала голос мужа. Он был твердым, как гранитная скала, и холодно-равнодушным, будто Сева разговаривал с ужасно неприятным ему человеком, с которым вовсе не хочется разговаривать, а надо. И правила хорошего тона соблюсти надо, то есть не демонстрировать так уж явно своей неприязни.

— …Тебе сегодня обязательно надо быть на работе, Ника, дел слишком много. Сегодня надо в банк идти, продлять договор на овердрафт. И зарплатные ведомости надо подписать, люди не должны страдать от наших… Наших семейных драм. Так что собирайся и приезжай, работать надо.

— А ты? Ты приедешь?

— Приеду, но ненадолго. Все дела тебе передам, чтобы ты в курсе была.

— А потом?

— А потом я уеду.

— Куда? Могу я узнать?

— Отчего ж нет? Можешь, конечно. В Озерский филиал уеду, проблемы там буду разруливать. Хотя — какие проблемы, нет там никаких проблем. Просто я сбегаю, так пока будем считать. Хочу взять тайм-аут, иначе дышать не смогу. Отдышусь немного и обратно приеду. И тогда уже начнем по адвокатам бегать, разводом заниматься, пилить совместно нажитое имущество. По справедливости, согласно букве закона. Мое — это мое, твое — это твое.

Сева говорил короткими фразами, хоть и вежливыми, но нервными, хлесткими, как удар плетью. От каждого удара сердце у Ники сжималось болью и очень хотелось расплакаться.

Не расплакалась и не заголосила, загнала внутрь себя это желание. Наверное, зря. Наверное, права была Маргарита Федоровна, когда советовала ей давеча, что поговорить надо. Сказать, что любит. Пусть бы он не поверил. Но все равно нужно было сказать.

— Не надо ничего делить, Сева. Я ни на что не претендую, — произнесла она вместо этого.

— И я не претендую. А раз мы оба не претендуем, значит, будем пилить. Тебе о сыне беспокоиться надо, мне о маме. У каждого свои заботы и свои святые обязанности, их вместе с разводом не отменишь.

— Матвей и твой сын тоже, он любит тебя.

— Я тоже его люблю, ты же знаешь, как я его люблю. Но мне от этого не легче. Наоборот, еще больнее. Такое чувство, будто с меня скальп сняли и все мозги наружу вытянули.

— Прости меня, Сева. Прости. Я просто не отдавала себе отчета, я… Я как в тумане была. Позволь мне все тебе объяснить, дай мне время! Поверь мне, пожалуйста! Я даже не понимала, как сильно тебя люблю!

— Ой, все… Не продолжай, пожалуйста. Иначе совсем уж бездарный спектакль получается. Или ты сама себя не слышишь?

— Слышу. Но я тебя все равно люблю. Это не спектакль, это правда.

— Ладно, не будем тратить время, собирайся и приезжай. Я тебе дела передам и после обеда уеду. Может, и раньше уеду, не знаю, насколько меня хватит, без скальпа и без мозгов.

— Тебе обязательно ехать в Озерск? Мы ведь можем как-то распределить время, чтобы на фирме не встречаться, если тебе так тяжело меня видеть.

— Нет, не можем. Я еду, я так решил. Тем более занятие для меня в Озерске нашлось: директор филиала давно в отпуск просится, вот я его и заменю. Давай собирайся и приезжай. Жду.

— Да, я приеду. Я готова уже. Через полчаса буду.

Все дрожало внутри, пока ехала в офис. Руки на руле дрожали, горло дрожало от непролитых слез, сердце дрожало от боли. А когда увидела Севу в его кабинете, даже отшатнулась немного назад.