Волшебная гайка

Мама штопала на диване Кирюшкины чулки и тихо улыбалась.

Отец рассказывал про бионику. Я даже не подозревал, что на свете есть такая наука. Она изучает летучих мышей, муравьев, дельфинов и других насекомых и зверей. Оказывается, медуза предсказывает шторм точнее любого барометра. В организме змеи есть какой-то сверхчувствительный градусник. А птица тратит на полет в десятки раз меньше энергии, чем самый совершенный самолет. Ученые хотят узнать, почему и как это происходит, а потом использовать свои открытия в технике.

— Вот я и бьюсь над тем, чтобы узнать, почему и как, — сказал отец. — Понятно?

— Ага, — кивнул Кирюшка, — понятно. Ты нам все время теперь будешь про зверюшек рассказывать?

Кирюшкин вопрос отцу не понравился. Он нахмурился и замолчал. Но я уже и так наговорился с ним в сто раз больше, чем за все предыдущие тринадцать лет.

Когда на другой день после школы я привел Кира из детского сада, дома еще никого не было. Кир потащил меня на кухню. Он поднял крышку мусоропровода, заглянул в черную дыру и сказал:

— Давай достанем обратно.

— Что? — удивился я.

— Ботиночки, — сказал Кир, — и книжечки. Ты только папе не говори. Хорошо? А то он нам опять ничего не станет рассказывать.

Я угостил Кира оплеухой и кинулся во двор искать, где кончается мусоропровод, и расспрашивать дворников.

По асфальту прогуливался Яша. Он держал на поводке Джека. Макушка у пса заросла рыжей шерстью. От лысины не осталось и следа. Я присмотрелся к Джеку. Пес как пес. И совершенно нет в нем ничего общего с папиным товарищем, Чалыком.

Вот на овечку Джек смахивает, это точно.

Первый встречный

Оставалась всего неделя до отъезда, когда мама пришла с работы и сказала, что поехать не сможет. Я как раз точила в кухне туристский топорик. Мы давно, еще зимой, распределили обязанности, кто за что отвечает. На папе лежало самое главное — наш старенький зеленый автомобиль «москвич». Я отвечала за палатку, чайник, котелок и прочее снаряжение. А мама — за одежду и питание. Готовились, готовились и — на́ тебе! В один момент все полетело вверх тормашками.

— Да поймите вы! — стала объяснять нам мама. — Меня не отпускают. У Ильичева внезапно умерла в Воронеже теща. Он с женой улетел туда. Там еще нужно дом продать и как-то распорядиться оставшимся имуществом. А от Веретенниковой ушел муж, бросил ее одну с маленьким ребенком. Представляете, в каком она сейчас состоянии? На нее абсолютно нельзя положиться.

Топорик, разумеется, я давно точить перестала. Сидела и молча смотрела то на маму, то на папу. Мамины слова сразили меня совершенно начисто. Главное, и спорить-то было не с чем. Тещи умирают у людей не каждый день. И мужья тоже уходят от жен не очень часто. По крайней мере, у нас в классе всего один человек, который растет без папы. Витя Пудиков.

Топорик вертелся у меня в руках, словно спрашивал: что же ему-то теперь делать? Наточили — и полеживай в кладовке? Папа сидел на табуретке и молча смотрел в угол на холодильник. Папа был по пояс голый — в джинсах и домашних босоножках. Последние дни стояла такая жарища — не продохнуть. Даже вечером не отпускало.

— Да не крути ты наконец топором! — обрушилась на меня мама. — Иринка, ты слышишь? Это тебе не игрушка! Хочешь без руки остаться?

— Сегодня по телевизору передача интересная, — сказал папа, поднимаясь с табуретки и вытирая с лица пот. — «Следствие ведут знатоки».

— Нет! — воскликнула мама. — Я так не могу! Поймите же вы меня. Я вам клянусь, что на следующее лето мы непременно поедем все вместе! Клянусь! А сейчас снимем дачу, и я стану приезжать к вам каждый вечер. Тот же, в конце концов, лес, та же рыбалка. Даже палатку можно поставить где-нибудь за домом.

— А что, — сказал папа. — Мысль! Снимем, как и предыдущие сто лет подряд, шикарную дачу. Палатку разобьем не где-нибудь за домом, а на веранде, чтобы не дуло. Уху будем варить в котелке на газовой плите. Рыбу ловить в сельском магазинчике, куда довольно часто забрасывают вполне приличного свежезамороженного морского окуня.

— Ах так! — закричала мама. — Хорошо! Можете отправляться без меня. Я вас совершенно не задерживаю. Обойдусь как-нибудь и без вас. Даже еще и отдохну. Я давно мечтала отдохнуть без вас. Хоть мучать меня не будете.

От слова к слову мамин голос становился все глуше. Под конец она всхлипнула и бросилась на кухню. Наша мама почему-то обычно плачет на кухне. Сморкается в передник, вытирает им глаза и плачет.

И когда наша мама плачет, у меня тоже сразу начинает щипать глаза.

Несколько дней у нас по вечерам шли дебаты — ехать без мамы или не ехать. Я держала нейтралитет. Потому что мне было одновременно и жалко маму, и не хотелось оставаться без путешествия. Впрочем, я больше склонялась к поездке. Но тут мне помог, сам о том не ведая, Витя Пудиков. Он стал меня уверять, что свою маму, если бы у нее так сложилось на работе, он бы не оставил никогда в жизни. Хоть бы его в Индию звали, хоть бы даже в Африку. А сам, между прочим, недавно спокойненько укатил на целый месяц в пионерский лагерь. И ни о чем у меня не спрашивал.