Волшебная гайка

— Запросто! — кричит парень. — Богов обязательно время от времени нужно чистить. Чтобы не зазнавались!

Я дернулся было бежать за Бахусом и сразу про ключ вспомнил. Скис и обратно сел.

— Я котелок принесу! Котелок! — завопил Витька. — У нас во котелок! Закоптелый весь! Папа с ним на рыбалку ездит!

— А я — сковородку! — встряла Нинка Чеботарева из двести восемнадцатой квартиры. — Можно сковородку?!

Притащили они котелок и сковородку. Парень натянул противогаз с круглыми глазищами и машет рукой, чтобы мы подальше отошли. Открыл краник на конце шланга. Струя воздуха в землю ударила. Он на дно сковородки ее навел.

«Шух-шух! Шух-шух!»

Дно из черного стало белым. На котелок наступил — «шух-шух!» Котелок словно только что из магазина.

Парень ногу отпустил, котелок подпрыгнул, завертелся и метров на десять в сторону отлетел. Струей воздуха его так шибануло.

Мама пришла, когда стемнело. Компрессор уже не работал. Я сидел под фонарем у куста сирени и переживал, что не удалось почистить Бахуса.

— Опять?! — закричала мама и прижала к груди сумочку.

Дома, конечно, снова разразился скандал. А после ужина мама сказала:

— Я дам тебе еще один ключ. Но это последний. И я привяжу его к тебе так, что если он потеряется, то только вместе с тобой.

— Давай к поясу привяжем, — предложил я. — Вот к этой петельке для ремня.

Мама подумала, вздохнула и привязала ключ к петельке. Мертвым узлом.

Но мертвым, оказывается, не нужно было привязывать. На другой день я договорился с парнем, что он все-таки почистит Бахуса. Помчался домой. Тыр-пыр, а ключ до замочной скважины не достает. Веревка не пускает. Хоть штаны снимай.

Позвонил соседям. Попросил нож. Перерезал веревку. Схватил Бахуса. Выскочил на лестницу. Дверь ногой — бац! Она — щелк! Ну! А ключ-то на книжном шкафу остался, вместе с хвостиком от веревки.

Бахус тяжеленный, черт. Навалился мне на плечо, чашей с вином в самую кость уперся. Еле дотащил его до компрессора.

Парень погладил бога вина и веселья по голому животу и кричит:

— Вполне симпатичный тип! Не надо его чистить! Пусть таким ходит!

И я его уговаривал, и Витька, и Нинка Чеботарева, и другие ребята. Еле уговорили.

Бахус после чистки стал будто фонтан в Петергофе. Засиял, точно отлитый из чистого золота. Мы его посреди двора установили. На ящиках. Три ящика один на другой, а сверху Бахус.

Со всех соседних дворов мальчишки и девчонки понабежали. И взрослые останавливались, головами качали. Только из-за компрессора не слышно было, что они говорили. Восхищались, наверное.

Вечером вернулась с работы мама. Она ахнула и взмахнула сумочкой.

— Чего ты? — прикрылся я локтем. — Я же его не потерял. Дома случайно оставил.

— А это что такое? — ткнула мама сумочкой в Бахуса.

Золотой Бахус стоял рядом со мной на скамейке и заливался от хохота. Ему было очень весело, дураку.

— Это? — буркнул я. — Бахус это.

— И что же ты с ним сделал?

— Почистил, — сказал я. — Не видишь разве?

Из-за Бахуса скандал разразился похлеще, чем из-за пяти ключей. Мама водрузила золотого бога обратно на книжный шкаф и долго смотрела на него. Потом она шмыгнула носом и отпустила мне подзатыльник. И не для порядка. Настоящий.

— Такую вещь загробить! — расшумелась мама. — Вот погоди, отец приедет, он тебе пропишет.

Но отец приехал и, конечно, ничего мне не прописал. Он запрятал Бахуса на антресоли и сказал:

— Ничего, полежит годик-два, снова потемнеет. А пескоструйкой металлические детали чистить — это мысль. Ржавчину очищать. А? Сколько у нас в депо на это труда уходит. Вручную ведь ржавчину отскребают.

— Отец называется! — накинулась на него мама. — Воспитатель! Вместо того чтобы сказать ему что-нибудь… Ты знаешь, сколько он ключей посеял? Что же, мне теперь к нему ключ на цепь приковывать?

— Больше я не потеряю, — буркнул я. — Я придумал.

Я действительно придумал. Очень даже просто. Мама, чтобы ключ не соскакивал, сделала веревку совсем короткой. Как ошейник. Это, конечно, хорошо, что он не соскакивал. Но, чтобы открыть дверь, я лез в скважину носом. Иначе ключ не дотягивался. Вот я и придумал. Приспособил вместо веревки резинку. И коротко, и не соскакивает, и скважину обнюхивать не нужно.

— Что ты еще придумал, изобретатель? — закричала мама.

— Вот, — оттянул я резинку. — Пожалуйста.

Папа покрутил у себя надо лбом растопыренными пальцами и сказал, что во мне что-то есть. А мама махнула на нас рукой и ушла на кухню.

— Очень нервная у нее работа, — вздохнул папа. — Каждому улыбнись, каждому объясни. Да еще цветной пленки никогда летом не бывает. Я бы и дня не выдержал.

— А у тебя работа не нервная? — спросил я.

— У меня что, — ответил он. — Вот пескоструйка против коррозии — это да! Наверное, все же самая нервная работа у изобретателей. А?

Он потрепал меня по голове.

— Ничего, ничего. Все правильно.

Вечером к нам пришел папин товарищ, дядя Петя. Он тоже очень спокойный и тоже водит на юг пассажирские поезда. У дяди Пети светлые волосы и черная куртка. Сзади куртка кожаная. Вернее, это такой материал, под кожу. А спереди вязаная, как все равно свитер.