Волшебная гондола

– Это личный разговор, – с упреком сказала мама. – И про машинки для гольфа тоже было не смешно. Нельзя шутить над инвалидами.

– А по-моему, ужасно смешно, – сказал папа.

– Уже вижу первые лодки! – восторженно выкрикнула мадам Тассельхофф.

От устья Гранд-канала к нам приближались лодки со старинной отделкой, и даже издалека было видно, какие они разноцветные.

– Смотри, а вон и та красная гондола, – сказал Маттиас.

И правда, она приближалась. Лодкой снова правил одноглазый старик, одетый так же, как несколько дней назад. Гондола держалась немного в стороне от общего строя, ближе к набережной. К моему удивлению, в какой-то момент она отклонилась от общего курса. Одноглазый старик несколькими сильными взмахами весла направил ее к пристани, где стояли мы.

– Что это он делает? – спросила мама.

– Понятия не имею, – ответил папа.

Гондола подплыла к ступенькам, спускавшимся с набережной.

Старик энергично помахал рукой, словно пытаясь привлечь наше внимание.

– Похоже, он хочет, чтобы мы сели к нему в гондолу, – сказала мадам Тассельхофф.

– Честно говоря, мне скорее показалось, что он хочет спугнуть нас отсюда.

– А мне нет, – возразила мадам Тассельхофф.

– Чего-то он от нас в любом случае хочет, – сказала мама.

– Может, сто пятнадцать евро авансом, – предположил господин Тассельхофф.

Старик понял это и покачал головой. Он снова махнул рукой, на этот раз с нетерпением. Хотел ли он нас прогнать? Возможно, он из пожарной охраны. Пожарного инвентаря в лодке нигде не было видно, но ее красный цвет казался вполне подходящим.

Внезапно у пристани началась давка. Люди проталкивались ближе, и неожиданно вокруг меня поднялась настоящая суматоха.

– Мы сюда первые пришли, – возмутилась мадам Тассельхофф.

Она наконец определилась:

– Нам все-таки нужно сесть в гондолу. Прежде чем нас опередят другие. Дадим старику пару евро ради приличия, и все.

– Простите! – кто-то из толпы проталкивался вперед, отпихивая остальных в стороны. Похоже, именно из-за его грубых манер вся эта толкотня и началась. Мне не было видно, кто он, но зато я хорошо его слышала. Он сердито ругался по-итальянски, если ему уступали путь недостаточно быстро. Затем он крикнул что-то через головы людей, обращаясь к старику в гондоле, и тот крикнул в ответ. Прозвучало как приказ.

Мадам Тассельхофф сделала большой шаг вперед и забралась в гондолу.

– Кто первый пришел, тому больше достанется! – Она подняла взгляд на нас. – Давайте, чего вы ждете! Лучшего шанса все увидеть у вас в жизни больше не будет!

Господин Тассельхофф и Маттиас тоже послушно спустились в гондолу и уселись в ней. Тем временем тот человек, что проталкивался через толпу, – мне были видны только его темные волосы – оттолкнул в сторону последних людей, отделявших его от цели. По дурацкой случайности это оказались мы с мамой.

Папа выругался, потому что мама чуть не упала. Он с трудом сумел ее удержать.

Я потеряла равновесие и по дуге полетела в воду. С плеском я приземлилась в канал и камнем пошла на дно.

* * *

Вода была не такая уж холодная, по крайней мере, не холоднее, чем в открытом бассейне, однако по сравнению с давящей жарой позднего лета это все равно оказалось сильным потрясением. Не говоря уже о том, что вода была омерзительно грязной, как в канализации. Венецианцам ведь нужно сливать куда-то отходы, и для этого они, конечно, пользуются каналами, до которых далеко ходить не приходится – вода плещется прямо у порога, в буквальном смысле слова. Я вынырнула, фыркая и хватая воздух.

– Анна! – крикнула мама. – Боже, она упала в воду!

Я ничего не видела, потому что волосы залепили мне лицо, словно скользкие водоросли. О боже, а может, это и правда водоросли! Вонючие, зеленые, ядовитые водоросли из канала!

Чьи-то руки схватили меня и втащили в лодку, вместе с моей сумкой, в которую я вцепилась железной хваткой. Я тут же нащупала в ней свой новый айпод. Надеюсь, с ним ничего не случится!

Я поспешно убрала волосы с глаз, с облегчением выяснив, что это действительно были только волосы. Я поняла, что лежу в красной гондоле, вытянувшись на ее дне, как рыба, вытащенная на сушу. Надо мной наклонилось перепуганное лицо Маттиаса, будто вверх ногами, потому что он смотрел на меня сверху вниз.

– Все в порядке, Анна?

– Это все вы виноваты, грубиян, – ругалась мадам Тассельхофф. – Если бы вы не стали всех распихивать, ничего бы не случилось. К тому же, вы видели, что гондола уже занята!

Слово «занята» к этому положению вещей явно не подходило. Честно говоря, точнее было сказать «захвачена».

– И все-таки он спас Анну, – сказал Маттиас.

Он? Кто? Я села и, разлепив глаза, осмотрелась вокруг. Первое, что я увидела, – парад старинных лодок, которые тянулись по воде мимо нас. Затем мой взгляд упал на старого гондольера, который невозмутимо наблюдал за мной. Подняв глаза на набережную, я увидела облегчение на лицах родителей.

А потом я обернулась к своему спасителю, который смотрел на меня с явным раздражением.

Это был победитель.

* * *

Старый гондольер что-то сказал ему, и это прозвучало как предупреждение.