Волшебная гондола

– Я справлюсь, это даже не обсуждается. Я неплохо в этом разбираюсь, – это была дерзкая ложь. На самом деле я просто прошла курсы первой помощи, чтобы получить водительские права, и там мы перевязывали условные раны. Настоящие травмы еще не попадались мне на глаза. Особенно такие кровоточащие.

– К сожалению… спиртного нет, – пробормотал Себастьяно. – У монны Фаустины что-то есть. Но его… она точно отдаст только за наличные.

Его голос звучал все слабее.

Я в ужасе увидела, как у него закатились глаза.

– Держись! – крикнула я. – Тебе нельзя умирать.

– Просто… устал. – Его слова с трудом можно было разобрать. – Последний раз спал… позавчера.

Слава богу, он просто чертовски устал. Я с облегчением вздохнула. Но все-таки рану нужно перевязать заново. Я не хотела оказаться виноватой в том, что туда попадет грязь и она воспалится.

Я решительно сняла с его пояса кошелек и вынула из него пару монет.

Держа в руках деньги и свечу, я спустилась вниз и застала монну Фаустину под лестницей – она подслушивала. Увидев меня, она метнулась к плите и сделала вид, что чем-то занята.

– Меня неожиданно одолел голод, – сказала она.

– А меня неожиданно одолела жажда. – Я протянула ей деньги. – У вас есть спиртное? Желательно покрепче. И немного меда тоже не помешает.

Она схватила монеты с моей руки, не пересчитывая. Сунув ложку в глиняный горшок, она плюхнула в плошку порцию меда, а затем, ворча, отдала мне кувшин, из которого пахло чем-то крепким.

– Но не выпейте все, – крикнула она мне вслед, когда я уже поспешила обратно наверх.

Себастьяно погрузился в глубокий сон. Я продезинфицировала руки алкоголем, а затем очистила кожу вокруг раны куском льна, который щедро смочила спиртным. Себастьяно коротко застонал, но не проснулся. К моему облегчению, рана больше не кровоточила. Я наклонилась со свечой, чтобы рассмотреть ее поближе. Края раны были гладкими и ровными, будто кто-то ударил Себастьяно ножом. Альвис? Он и здесь приложил свою руку? Похоже, этот тип успевает повсюду!

При обработке раны мне пригодились не только знания из курса первой помощи, но и то, чему я научилась у Матильды и Клариссы. Например, я знала, что мед способствует заживлению раны.

Я слегка смазала медом кусок льна, щедро плеснула сверху спиртного и приложила компресс к ране. Наконец, я занялась перевязкой. Это было трудно, потому что мне нужно было снова поднять Себастьяно. С помощью некоторых уговоров мне удалось заставить его принять полусидячее положение, хотя он требовал, чтобы я наконец дала ему поспать.

Многократно обматывая его тело бинтом, я неизбежно оказывалась довольно близко. Я пыталась сосредоточиться на перевязке, не обращая внимания на то, какая у него гладкая и загорелая кожа, какой мускулистый торс.

– Я сделаю узлы с обоих концов, – сказала я, скорее чтобы напомнить себе, что это чисто медицинская процедура.

– Ты и правда смелая, – пробормотал он.

– Я? Чушь. Я – полнейший трус. Видел бы ты меня, когда Альвис с мечом… – Я смолкла, потому что я ведь не хотела ему рассказывать эту часть истории.

Но Себастьяно все равно не расслышал.

– Что? – прошептал он, уже почти засыпая.

– Это было не так уж страшно, – соврала я. – Тассини появились вовремя.

Конечно, я хотела сказать «Тассельхоффы», но проклятый барьер исказил слова. Кроме того, монна Фаустина снова засела в засаде и все слышала. Что, кстати сказать, мешало мне задать Себастьяно все те вопросы, ответа на которые я еще не знала.

Впрочем, он все равно не мог много говорить. Он только произнес несколько едва различимых слов, из которых я уловила, что в следующий раз он одолеет Альвиса. А потом он снова заснул.

Я нерешительно разглядывала дощатый пол. Он выглядел очень твердым. И пыльным. Но что мне оставалось? В каком-то календаре я однажды прочитала пословицу: «Кто умеет спать на собственных локтях, как на подушке, тот знает, в чем настоящее блаженство». Кто это вообще придумал? Конфуций? В любом случае кто-то, кто был знаком с нуждой и немало о ней знал.

Из платка Доротеи и накидки Себастьяно я приготовила себе импровизированное ложе на скрипучих досках. Накидкой я укрылась. На мягкой шерсти еще остался запах Себастьяно, эта неопределенная и беспокоящая смесь запахов мужчины и приключений. Он помогал мне не думать о том, что у меня по-прежнему болит горло. Шел бы этот Альвис к черту!

Я прислушалась к мерному дыханию Себастьяно.

«Завтра будет уже другой день», – подумала я.

* * *

Мне снился удивительный сон, в котором мне было четыре года. Сидя в траве и срывая луговые цветы, я видела собственные маленькие руки и пухлые ножки. Мама перед этим набрала целую охапку синих цветков и сплела из них венок, который надела мне на голову.

– Ты принцесса, а это твоя корона, – с улыбкой сказала она.

Я тут же горячо захотела сделать еще больше корон. Тогда у меня будет запас, даже если потеряю какую-то из них. Но соединить цветки никак не получалось. Стебли ломались у меня в руках и топорщились, сопротивляясь моим попыткам сплести их. Я начала плакать, скорее от злости, чем от огорчения, но венок из цветков все равно не получался.