"Волшебная невидимая нить..." (СИ)

Кристина любила Рауля. В этом она не лгала ни себе, ни ему — она действительно его любила глубоко и нежно, трепетала в его объятиях, таяла от его поцелуев. Да вот только во время нежности рядом с ней незримо присутствовал некто третий. И Кристина никак не могла забыть о нём, как ни старалась. Она хотела рассказать об этом. Ведь он, Рауль, её будущий муж. Не может же она, в самом деле, обманывать его. Нельзя всё и всегда объяснять своим недомоганием. Рауль не глуп и рано или поздно поймёт, что его молодая жена что-то утаивает. Тайна вызовет недоверие, за недоверием последует ревность. Какая любовь сможет это вынести? И смогут ли они тогда найти путь друг к другу?

— Временами я очень скучаю по опере, по сцене, по всей этой суматохе, которая сопровождает каждый спектакль. Нет, подожди, выслушай меня. Я очень люблю тебя, правда, я вижу все твои усилия, которые ты прикладываешь к тому, чтобы я была довольна и радостна. Я очень ценю их и, думаю, что никогда не смогу отплатить тебе за всё то счастье, которое ты мне даришь. Нет, подожди, — она подняла руку, снова прерывая его возражение, — дай, я скажу…

Рауль похолодел. Он вдруг почувствовал, как что-то темное и вязкое копится вокруг, грозя затопить его и его хрупкие надежды. Единственное, что мог он делать это стоять и ждать, когда это произойдёт, будучи не в силах пошевелиться, поскольку пока ещё не понимал, откуда идёт буря.

— Рауль, я хочу вернуться в театр, к музыке.

«И к нему», — эхом отозвалось в его голове. О, он слишком хорошо помнил, как млела она в объятиях этого демона там, на театральных подмостках во время памятного представления новой оперы. Тогда рядом с ней был действительно Дон Жуан, человек, способный одним своим присутствием сбить с пути слабое и неуверенное сердце. Чем? Что было в нём такого? Рауль терялся в догадках. И картина, представшая тогда перед его глазами, могла вызвать только яростные слёзы бессилия. Выбор Кристины ничего не решил, Рауль по-прежнему должен был спорить за её сердце с чем-то неведомым, чего он до конца не понимал. Он попытался сопротивляться:

— Кристина, ты же знаешь…

— Я всё знаю, милый, — перебила она его, — я знаю, что графиня не может быть певицей…

Не о том — мотнул он головой — всё не то, разговор заходит не туда. Как может она говорить, что любит, и в то же время сообщать о своём уходе? Рауль растерялся. Она уйдёт — он понял это, весь разговор затеян для того, чтобы сообщить ему эту оглушительную новость. Кровь бросилась ему в голову и мысли стали нечёткими и блеклыми. Рауль отшатнулся, уронив её руки, и шагнул назад:

— Ты хочешь вернуть мне кольцо? — Глухо, глядя в пол, спросил он.

И ему показалось, что он услышал согласие в её молчании. Рауль почувствовал, как тоска сжимает его сердце. Но тоска эта поднималась не из глубин души его, она протянула свою руку из прошлого.

— Рауль! — крикнула Кристина вслед убегающему юноше. В голосе её слышались слёзы, но он не обернулся.

Он мог быть слабым и несчастным, когда уверял её в своей любви, когда ждал её ответа, он мог рыдать и молить, когда думал, что она потеряна для него, но сейчас он чувствовал себя обманутым и испытывал гнев. В эти минуты он готов был убить.

Проводив глазами стремительно удалившегося Рауля, Кристина обессилено опустилась на пол. Долго копившиеся горькие и отчаянные слёзы хлынули, заливая лицо.

Нет, разговор оказался совсем не таким…

***

Дожидаясь Рауля, Кристина искусала все губы в кровь, пытаясь сдержать текущие слёзы. Он не вернулся ни через час, ни через два. Его не было ни в доме, ни в саду и никто не знал, куда он ушёл. Подавленная, Кристина вернулась в дом мадам Валериус и провела очень беспокойную ночь.

Утром всё это вылилось в страшную головную боль, вялость и круги под глазами. Хорошенькое свежее личико осунулось и подурнело. Кристина печально разглядывала себя в зеркало и в голове её, отдаваясь болью, стучала одна и та же мысль: «Нет, не таким она представляла себе разговор с самым близким человеком». Кристина снова заплакала. Слишком много слёз было в ней в последние недели. Они наполняли её, как озеро полнилось водой. И как вода в озере требовала ручейков для того, чтобы освободить место для новой воды, так и слёзы её требовали выхода.

Она вовсе не хотела уходить от Рауля, её желания простирались не дальше просьбы об отсрочке. Что могла бы дать ей эта отсрочка, Кристина не знала, но чувствовала, что это ей необходимо. Она должна была остаться одна и ничья, хотя бы на некоторое время, чтобы разобраться в себе. Чтобы никто не спорил за неё и не заставлял её делать выбор.