Волшебная нить (СИ)

- Потому, сударь, что вы не захотите потерять репутацию и те деревеньки, кои приобрели на чужие деньги.

Норов побледнел.

- Я полагаю, - продолжал предводитель, - вы догадываетесь, что мне хватит власти и связей, чтобы уничтожить вас вовсе?

- Теперь вы довольны? - зло посмотрел на него Норов. - Я волен уйти?

- Извольте, - предводитель стукнул кучеру, и тот остановил экипаж.

Норов потянулся за портфелем.

- Портфель до поры останется у меня, - неожиданно заявил предводитель. - Верну, как только уверюсь, что вы не замышляете нового преступления.

Василию Федоровичу очень не хотелось оставлять портфель. Он безнадежно подергал его за ручку и смирился. Выглянув из коляски, он обнаружил, что экипаж стоит на прежнем месте, у присутствия, а неподалеку его дожидается Сенька.

- Мы никуда не уезжали? - удивился Норов.

- Крутились по кварталу. И последнее. - Сергей Львович сделал внушительную паузу. - Признаю, что мера разбойничья, но с подобными вам иначе, верно, нельзя. Сколько бы времени понадобилось, чтобы восстановить справедливость. Теперь исчезните с моих глаз и благодарите Марью Алексеевну, что я не раздавил вас, как отвратительное насекомое.

Василий Федорович бросил на него взгляд, полный ненависти, и выбрался из коляски. Оказавшись в безопасности, он пробормотал угрожающе:

- Ничего, сквитаемся! Я нанесу вам удар, когда вы не ждете.

Сергей Львович высунулся из коляски, удивленно подняв брови, и Норова как ветром сдуло. Лишь вилась пыль на том месте, где он только что стоял.

Впрочем, этим дело еще не кончилось. Предводитель выбрался из коляски и взошел на крыльцо присутствия. Он направлялся к давешнему чиновнику. По счастью, тот еще не ушел из должности, а лишь собирался это сделать, приводя порядок бумаги на столе. Когда в комнату вошел Бронский, чиновник побледнел и в растерянности сел на стул.

- Вы, верно, забыли милостивый государь, о нашем договоре, но я вполне понимаю причину, - насмешливо произнес предводитель.

Чиновник невольно покосился на ящик стола, из которого торчал ключ. Сергей Львович перехватил его взгляд:

- Вот именно. Верно, сумма была столь велика, что вы не устояли.

Чиновник побагровел. Бронский беспечно продолжал:

- Впрочем, я ничего не знаю наверное, это все лишь догадки, и я готов отказаться от всяких предположений за небольшую услугу.

- Услугу? - просипел чиновник и откашлялся.

- Василий Федорович Норов передумал продавать имение Денисьевых, вот его отказное письмо. Здесь надобно поставить вашу подпись и печать. Уведомьте господина, купившего это имение, и проследите, чтобы ему вернули деньги.

Несчастный в полуобморочном состоянии подписал бумагу и прихлопнул печатью. Исполнив, как было велено, он свалился в кресло без сил.

- Василий Федорович вам премного благодарен, - насмешливо произнес предводитель и откланялся.

Теперь все, свой долг он исполнил. Однако легче на душе не стало. Возвращаясь домой, Сергей Львович чувствовал безнадежную усталость и тоску. Он не знал, как ему жить дальше.

25.

Между тем Марья Алексеевна хлопотала по хозяйству, помогая Василисе делать ревизию припасам. Пора было отправлять человека в город за покупками. Хозяйка готовила список нужных в хозяйстве вещей и провианта, который следовало закупить.

В последние дни ее будто подменили. Прежде казавшиеся тягостными заботы теперь вдруг сделались вполне сносным занятием, все давалось ей с поразительной легкостью. Домашние частенько с удивлением замечали мечтательную улыбку на лице Марьи Алексеевны, а иной раз ее заставали возле давно заброшенного фортепиано. Как-то враз похорошевшая дама силилась вспомнить романсы своей молодости. И даже, страшно подумать, Марья Алексеевна раскрыла заветную шкатулку и решилась продать кое-какие камни, чтобы справить себе и Кате летние обновы. Ее теперь вовсе не пугало, что скажет на это ворчливый Базиль. Ах, если б еще как-нибудь избавиться от его принудительной опеки да нанять управляющего!

Теперь и наружности она стала придавать важное значение, пускаясь на всякие хитрости, чтобы продлить молодость. Да и что такое тридцать восемь лет! Теперь Марье Алексеевне ее возраст не казался безнадежной старостью. Из "Дамского журнала" она вычитала рецепты для поддержания здорового цвета лица и упругости кожи. В ход пошли мед и яйца, простокваша и творог.

Когда-то ручки Марьи Алексеевны восхищали всех своей нежностью и миниатюрностью. Теперь она занялась ими, чтобы вернуть их былую красоту. Накладывала компрессы из квашеной капусты, смягчала толченым вареным картофелем с молоком, делала восковые ванночки. Волосы мыла с ржаным хлебом, а на ночь смачивала репейным маслом и спала в колпаке. Все теперь имело смысл!

От этих ли стараний или еще от чего, но Марья Алексеевна подлинно расцвела, что весьма беспокоило Василия Федоровича. По возвращении дамы от Давыдовых он с подозрением поглядывал на нее, и Марья Алексеевна могла поклясться, что в его взгляде появился новый интерес. Впрочем, что ей было до Норова!