Волшебная палочка

Метод нашли ревуны коварные,
Стоит затронуть их закуток,
Выйдут и плачут
                         перед экскаватором —
Экскаваторщик наутек.
Выйдут семьей и лапки сложат
И заслонят от мотора кров.
«Ваша сила, а наши слезы.
Рев — на рев!»

…Или же в заводи и речишник

Вышли дорогу не уступать,
Вынесли плачущий
                          образ Пречистой,
Чтоб я опомнился, супостат?

Потрясающе емкие строки. Можно представить, как когда-нибудь перед надвигающимся бедствием крестьяне выносили на околицу икону Богородицы (мать, скорбь, слезы), и в этом была вся их защита. Да и чем же может защититься от нас, наступающих на нее, природа? И вот природа выносит нам навстречу образ плачущего зверя. Заступает дорогу. Чья возьмет!

Но Вознесенский не был бы Вознесенским, если бы эту поэтическую ситуацию не перевел на себя. И здесь он использует свой излюбленный прием. Точно так же, как в стихотворении «Я — Гойя» у него: «Глазницы воронок мне выклевал ворог, спускаясь на поле нагое», и слово «ворон» не произнесено, но оно слышится и подразумевается, совмещено, так сказать, со словом «ворог», так и здесь он совмещает два слова «бобры» и «добры». Он говорит, что его душа может выставить против грубой силы только доброту, слезу, и как природа — бобра, так и он выносит впереди себя свою совесть. Он говорит:

Будьте бобры (совмещено с «добры». — В. С.

),                      мои годы и долы,
Не для печали, а для борьбы,
Встречные
              плакальщики
                                   укора,
Будьте бобры, будьте бобры…

Если не понимать таких стихов, то не надо вовсе брать в руки поэтических книг, а играть в домино или смотреть по телевидению хоккейные матчи.

О защите лесов, рек, вообще природы пишут тома. Сейчас это проблема номер один. Березы, за которые Вы обиделись, тоже часть природы. Но писать о них можно по-разному. Я приведу несколько стихотворных отрывков о березах из разных поэтов.

Белая береза,
Милая сестра,
Ты расти, не бойся
Злого топора.
Белая береза,
Птицы по ветвям,
Я тебя в обиду
Никому не дам.

Павел Кудрявцев

Сосна большая корабельная
Стучится в небо, как в окно.
Береза рядом, акварельная,
Бери ее на полотно.
Бери беленую, российскую,
С ее зеленою волной,
Сейчас на ней синицы цвинькают,
Бери лелеянную мной…

Александр Прокофьев

Лягу на травы высокие,
Руки — под головой.
Не облака белобокие —
Лебеди надо мной.
Тихо березы колышутся,
Душу мою веселя,
Молодо,
Радостно дышится
Рядом с тобою, земля!

Максим Геттуев

(перевод с балкарского Вл. Фирсова)

Надо сказать, что все это хорошие, светлые, немного, правда, идиллические в наше беспокойное время, стихи, но у любителя поэзии они не могут вызвать ни претензий, ни нареканий. Теперь я читаю четвертое стихотворение о березе и об отношении к ней, стихотворение Вознесенского, и вот представьте, что оно кажется мне немного посложнее, поострее, ну и просто поинтереснее тех первых стихов:

Ты молилась ли на ночь, береза?
Вы молились ли на ночь,
Запрокинутые озера,
Сенеж, Свитязь и Нарочь?
Вы молились ли на ночь, соборы
Покрова и Успенья?
Покурю у забора.
Надо, чтобы успели.
У лугов изумлявших —
Запах автомобилей…
Ты молилась, Земля наша?
Как тебя мы любили!

По-моему, в этих двенадцати строчках сказано о наших с землей и природой отношениях очень много, И то, что стихотворение замкнуто на Шекспира, сообщает ему дополнительную глубину, как бы дополнительное измерение. И любовь, и трагедия. И любовь, и убийство. Одно сочетается с другим. Впрочем, надо ли объяснять?

Но, в отличие от Вас, я вовсе не хочу, чтобы понравившееся мне стихотворение существовало вместо тех стихов, а не вместе с ними. Ни с какой стороны и ни по какой сути они не исключают друг друга, а скорее дополняют, как раз и создавая именно разнотравье русской советской поэзии, о котором Вы так печетесь.