Волшебная школа Карандаша и Самоделкина

Но шара с мальчиком нигде не было. Ветер нёс лёгкий, почти невесомый шар, бил, и швырял, и раскачивал кабину. Художник цепко держался обеими руками за борт. Вы, конечно, помните: на шаре не было никаких приборов, и художник совсем не умел управлять полётом. Ветер нёс его сначала в дальние дали. Потом ветер подул в обратную сторону и, как вы понимаете, вернулся туда, где была необыкновенная школа.

«Наверное, так и надо, – подумал художник. – Я никогда не найду Нарисованного Мальчика без моего друга Самоделкина». И нарисовал на дне кабины камень. От груза шар опустился пониже. Камень вышел отменный, хотя рисовать при такой болтанке не очень удобно.

Карандаш нарисовал другой камень, чтобы шар не пролетел мимо школы, и увидел внизу непонятного человека с длинным, как морковка, носом.

Человек махал руками, подпрыгивал, потом наклонился, поднял камень, приложил его к одной своей резиновой подтяжке, натянул её, как рогатку, резинка шлёпнула, камень взлетел и ударил в упругую ткань шара. И тоненький голубой шар начал падать, словно детский шарик, если проколоть его какой-нибудь острой булавкой.

– Необычайно смешно! Хе-хе-хе! – подскакивал внизу человечек. – Ой, не могу! Невероятно смешно! Хе-хе! Ужасно весело…

На высокой пальме кричал, махая крыльями, взъерошенный попугай:

– Ха-ха-ха! Ой, не могу, ку-ку!

– Ха-ха-ха! – пищал вниз маленький мальчик, сверху очень похожий на Прутика.

– Ах, разбойник! – ахнул Карандаш, падая вместе с кабиной.

На этом, наверное, могла кончиться наша печальная сказка, если бы находчивый Карандаш не успел нарисовать парашют.

Учитель Пулькин мгновенно удрал в кусты, где жевал бананы другой учитель, с рыжей бородой.

Парашют опустился во дворе школы, и художник увидел мальчика.

– Прутик, – сказал Карандаш. – Почему ты смеялся? Кто пульнул в меня камнем?

– Очень смешно получилось, – ответил мальчик. – Шар так смешно лопнул. Пиф-паф!..

– Неужели тебе весело? Где научили тебя так смеяться?

– На весёлом уроке Смеха и Радости.

– Кто?! – вскричал художник. – Самоделкин? Может быть, я?

– Нет, – сказал Прутик, – учитель Пулькин и учитель Булькин. Здесь у нас теперь школа Разбойников. Нам очень весело. У нас много новых игрушек.

– Дудочки? Барабан? Хоккейные клюшки? Мячик? – спросил добрый художник.

– Тю! – свистнул мальчик. – Глупости какие! Разбойники так не играют. Пожалуйста, нарисуй мне синее море, подводную лодку и потайную пещеру. Я ждал тебя, чтобы ты нарисовал мне синее море.

– Ай, молодец! – шипел из укрытия Пулькин. – Пускай нарисует. И чтобы остров на нём. Остров! Настоящий пиратский остров! Учебное море. Наглядное пособие.

– Нарисуй море, – как ни в чём не бывало повторил мальчик. – У нас уроки такие будут. Учебное море. А на нём – настоящий остров.

Художник покачал головой:

– Ты, наверное, болен. Где Самоделкин? Где ребята?

– Не говори! – выбежал из кустов учитель Пулькин и следом за ним учитель Булькин. – Пускай сначала нарисует. Некультурно обманывать маленьких.

– Некультурно обманывать маленьких, – пискнул Прутик.

– Здравствуйте, кто вы? – спросил удивлённый Карандаш. – Я вас, кажется, где-то видел.

– Моя фамилия Пулькин. Я совсем новый учитель.

– Курикуки! – вдруг крикнул с ветки учёный попугай.

– Курикуки! – повторил свирепый учитель с большой рыжей бородой. – Мурлыпузя мурлыкузя.

Карандаш очень удивился:

– Мурлыпузя мурлыкузя? Вы сказали: мурлыпузя мурлыкузя? Но я ничего не понимаю!

– Конечно, – подбоченился Пулькин. – Сразу видно, кто настоящий учитель, а кто нет. Учёные люди всегда говорят непонятно. Мой почтенный друг – самый знаменитый учитель. Он сказал: здравствуйте! Как поживаете? Добро пожаловать! Ученье – свет, а неученье – тьма. Уходя, гасите свет. Пейте, дети, молоко, будете здоровы. Дважды два – пять.

– Он учёный, – объяснил мальчик.

– О, карамба! – сказал учитель Булькин. – Клюква не бряква!

– Мой друг недоволен, – объяснил Пулькин. – Он говорит: какая никудышная школа, какой никуда не годный учитель, если не может подарить крохотулечке синее море. Подумаешь, какие пустяки. Море, водичка, плюх, плях, рыбки, чайки, р-русалочки. Плях, плюх.

– Подумаешь, какие пустяки! – весело подхватил мальчик. – Ерунда, море.

– Брундиляк и хрундиляк! – негодовал знаменитый учёный.

– Он говорит, – перевёл Пулькин, – ему горько и стыдно за таких никчёмных учителей. Он жалеет бедненьких мальчиков и девочек. И слёзы мешают ему смотреть на такое безобразие. Он требует закрыть навсегда эту школу, если не будет моря, если не будет подводной лодки, если не будет потайной пещеры, где мальчики смогут играть в разбойников.

Художник опустил голову.

– Ну хорошо, я нарисую море, но это совсем не так просто, как вы думаете.

Он стал ходить по дорожке взад и вперёд, приговаривая сам себе:

Раз-два-три-четыре-пять,
Море будем рисовать.
Волны, волны,
Всюду волны,
Только волны рисовать…

И вдруг подул не знакомый в нашем городе удивительный ветер. Величаво колыхнулись, дрогнули высокие пальмы. Это волшебный художник начал рисовать море вокруг своей школы.