Волшебная сумка Гермионы

– Хорошо, давай по-другому поставим вопрос: почему я не имею права учиться?

– Потому что ты должна понимать свою ответственность перед семьей. У тебя дочь.

– Мама, я никогда тебе не говорила, что я не люблю мужа и я несчастлива с ним. Я готова все терпеть – у Лены должен быть отец. Она его любит. Но я не позволю ни тебе, ни ему мешать мне. Я – вполне самостоятельный человек и обойдусь без вашей помощи.

Кира решительно встала и вышла.

– Самостоятельный она человек. Что же ты мне дочку оставила? Вон она в спальне играет.

Кира не ожидала этого от матери.

– Лена, дочка, собирайся! Пора домой.

Кира сидела у Люды Вороновой.

– Да, кто мог ожидать!

– Мама всегда была на его стороне, но я надеялась, что сейчас она меня поймет.

– У нее возраст… Она устала от всех передряг. Она хочет покоя, а ты уедешь – и волнуйся за тебя. За Лену, за вашу семью.

– Люда, я могу пойти учиться здесь.

– Ты же сама говорила, что у нас почти не осталось серьезных мастерских.

– Те, что раньше были, распались, теперешние дают небольшие навыки, но не дают мастерства.

– Ты уверена?

– Я хочу ехать в Италию не потому, что это Италия. А потому, что там я получу знания, которых мне больше никто и нигде не даст. Самые известные, старейшие компании, которые выпускают сумки, – итальянские.

– Даже если представить, что можно взять с собой дочь, Виктор не даст разрешения на ее выезд. Почему-то мне так кажется. Я могла бы тебе помочь, вы могли бы вдвоем уехать. На два месяца девочку можно устроить в пансион рядом. Ты бы с ней виделась и одновременно училась.

– Я даже представить себе это не могу! Она никогда не разлучалась ни со мной, ни с бабушкой! А вдруг она там заболеет, пять лет все таки…

– Тогда надо оставаться и учиться здесь. В конце концов, важно не где, а как!

Кира молчала. Да, вот он, этот выбор. И попробуй сделай его не в пользу дочери. Да она, Кира, сама сожрет себя потом. Господи, да почему же близкие не понимают ее? Может, еще раз с матерью поговорить. Может, она передумает?

– Ты права, он не подпишет документ. И мама принципиально не согласится помогать с Леной. И, что очень важно, – Кира замялась, – Люда, я боюсь занимать так много денег. Мало ли…

– Глупости не говори. У меня есть возможность, почему бы тебе не помочь.

– Ох, как же все сложно, оказывается!

– Это нормально, – Люда была спокойна, – ты серьезное дело планируешь. И ты очень ответственный человек. Поэтому тебе так тяжело, – улыбнулась Люда. – Была бы ты какая-нибудь оторва, тебе бы и в голову не пришло сомневаться в чем-либо.

– Спасибо тебе за эти слова, а то я чувствую себя преступницей!

– Скажу больше: если бы тебе было наплевать на семью, дочь, на ваш дом, тебе бы в голову не пришло учиться. Ты бы вела тот самый образ жизни, что ведет твой Виктор. Так что успокойся, и давай думать, что можно сделать.

Через две недели Кира опять разговаривала с Виктором:

– Я понимаю, что мой отъезд не очень удобен. Дом, хозяйство. Но есть выход из положения. Я могу Лену взять с собой. Неподалеку от того места, где я буду учиться, есть пансион: там можно не только жить, но можно определить ребенка в детскую школу. Ну, школа – это громко звучит. Так, курсы, группы развития, пока родители заняты…

– От меня что надо?

– Ты, как отец, должен подписать бумагу, что не возражаешь против нашей поездки.

– И все?

– И все, – с замиранием сердца кивнула Кира.

– Давай бумагу, подпишу.

Кира молниеносно достала документ и ручку. Виктор пробежал текст глазами и поставил свою размашистую подпись.

Кира с облегчением вздохнула. Но уже ночью, лежа без сна на террасе, она поняла, какая заноза доставляет ей боль. «Так он же не за Лену волновался, и не я нужна была ему здесь. Не хотелось ответственности. Не хотелось забот и хлопот. Ему совершенно наплевать, зачем и почему я так поступаю», – думала она, и впервые за долгое время ей захотелось расплакаться. При всех проблемах Кира привыкла к тихой семейной жизни, привыкла к мужу, и даже их ссоры сейчас казались безобидными. Гораздо тревожнее было от спокойствия Виктора, почти равнодушия, с которым он подписал разрешение на выезд.

Иногда не имеет смысла искать причины тех или иных поступков. Мотивы могут быть скрытыми или явными. Они могут быть продиктованы внезапно нахлынувшим чувством или хорошо обдуманными соображениями. Мы никогда не узнаем точно, о чем думал человек, одним взмахом переиначивший нашу жизнь.

В тот вечер в доме было тихо и мирно. Все собрались в гостиной. Виктор, лежа на диване, решал кроссворд и прислушивался к новостям из телевизора. Лена рисовала и пеняла матери:

– Мамочка, вот пользовалась моими карандашами, и теперь они тупые.

– Не буду больше. Ты права, если что-то взял, надо вернуть таким же, – соглашалась Кира.