Волшебная сумка Гермионы

Кира задумалась. Ей показалось, она узнала ответы на основные вопросы, связанные с этим ремеслом. Во-первых – из чего шьют сумки. Перефразируя высказывание Форда, можно смело утверждать, что сумки можно шить из чего угодно, главное, чтобы это была кожа. А уж видов кожи – море! Разного происхождения, разной выделки, окраски, разной обработки.

Во-вторых, им рассказали, кто и зачем шьет сумки. Сумки шьют мастера в ателье дорогих брендов, сумки шьют маленькие мастерские, и сумки, наконец, шьют самостоятельно умельцы, которые весь процесс выполняют сами. И все эти виды сумок могут стоить баснословных денег. И тут возникает вопрос щекотливый, но важный: а откуда берется эта цена? Эта безумная цена и те самые очереди, которые выстраиваются за вожделенными «Эрмес» и «Биркин».

Майя словно прочитала мысли Киры:

– Между прочим, ты обратила внимание, когда нас возили на экскурсию в мастерскую «Эрмес», там с самого начала никакой самодеятельности творческой. И ручной работы тоже.

– Ручная работа потом. А сначала строгая вырубка точным штампом. Может, нам не показали, а может, мы и сами не заметили, но ножами там не режут. Ни миллиметра больше, ни миллиметра меньше. А подогнать готовые детали, рассчитанные заранее, легче. И подкладку они так же вырубают. И клей наносят распылителем.

– И вот объясни мне, за что? За что такие деньги! – Майя выразительно постучала по своей сумке «Эрмес».

Кира чуть не рассмеялась. Было что-то комичное в ситуации: владелица трех самых дорогих сумок мира учиться шить сумки и возмущается необоснованной, на ее взгляд, дороговизной.

– Майя, там огромное количество операций. И все-таки большинство производится вручную. Ты же сама видела. Проклеили два отреза кожи вручную, сшили стежками вручную, а до этого пробойником отверстия под стежки пробивают. И попробуй ошибись, что-нибудь косо сделай. Потом полируют края, покрывают краской, воском, лаком. И это все руками. Каждую деталь. А фурнитура? Замочки, колечки, молнии!

– Молнии используют дорогущие. У них зубчики отполированы, нельзя поцарапаться! Я помню, у меня подделка была, я вечно ногти ломала о молнию! А эрмесовские, конечно, класс! – Майя теперь с особым чувством прикоснулась к своей сумке.

– А ты удивляешься – почему дорого! – рассмеялась Кира.

Кира задумалась: на нее произвела огромное впечатление та экскурсия. Они попали в святая святых «сумочного» дела. Но Кира, как очень практичный человек, вдруг задумалась над тем, сколько же и каких инструментов нужно будет купить, чтобы начать работу. Она уже приглядела фирмы, которые специализируются на инструментах, но цены там были заоблачные. «Ах, надо сначала сертификат получить! Долги раздать», – одернула она себя.

– А на баночках с красками заклеены этикетки. Ты заметила? Ничего подглядеть нельзя! – продолжала возмущаться Майя.

– А ты как хотела?! Это же секрет.

– Говорят, у них свои химики. – Майя неторопливо пила кофе.

– Это целая индустрия! И там все отработано и отточено…

– Да, у них отточено… А у нас через полчаса практическое занятие. Я уже второй день переделываю подгиб. – В голосе Майи зазвучали нотки возмущения.

– Да, противное занятие. Я все пальцы исколола и ноготь сломала. Но это тоже надо научиться делать, – кивнула Кира.

Ничего удивительного нет в том, что Кира, которой было тридцать лет, и Майя, которая была моложе на девять лет, подружились. Они оказались в незнакомом месте, вдали от родных, без общения с близкими. И различия в возрасте отступили на второй план. Надо сказать, что именно Майя была инициатором этой дружбы, хотя, казалось бы, должно быть наоборот.

– Вам же удобно по набережной ходить, а вы мимо моего дома ходите! – как-то сказала она Кире.

– На вашей улице погода лучше, – отшутилась Кира.

– Что? Правда? – не поняла Майя.

Кира рассмеялась. Эта девушка ей нравилась, общаться особо не хотелось. У Киры не было ни минуты свободного времени, да и думать о ком-то, кроме дочери, оставшейся в Москве, не было желания. Кира взяла за правило звонить Вороновым два раза в день – утром и вечером. Она узнавала у Люды новости, потом обязательно разговаривала с Леной. Дочка была рада ей, но всегда торопилась куда-то по своим детским делам.

– Она совсем не скучает по мне, – как-то посетовала Кира.

– Она же маленькая. У нее полно дел, своя жизнь, – успокоила ее Люда, – неужели ты хочешь, чтобы она переживала?

Конечно, Кира этого не хотела. Еще Кира звонила маме, но разговоры, как правило, заканчивались ссорой.

– Ты плохая мать, ты подбросила дочь чужим людям! Ты бросила семью в угоду глупым мечтам! – вот что звучало рефреном. Кира пыталась что-то объяснять, но это было бесполезно. Однажды она позвонила Виктору.

– Тебе лучше вообще не возвращаться, – весомо произнес тот.

Кира отключила телефон. Она так скучала по дому, по дочери, она так старалась для них для всех. Но родные, увы, понять ее не хотели.

Однажды свидетелем разговора с матерью стала Майя. Как Кира ни пыталась сгладить беседу, все было очевидно.

– О, ваша мамаша копия моей. Я от своей сбежала в шестнадцать лет.