Волшебная зима. Сборник рассказов

Доставшиеся на дарма розы решила не продавать по второму разу, а забрать себе. Обернула их пакетом и в шесть вечера, закрыв киоск, мы с букетом побежали домой.

На полпути на меня в заснеженных сумерках налетела тётка, тоже с пакетом.

– Ой, простите, – извинилась она. – За цветами тороплюсь.

– Киоск уже закрыт.

– Откуда знаете?

– Я там работаю.

– Ой, женщина, может, вернёмся? – заныла незнакомка. – Свекровь неожиданно решила нагрянуть, дома ей новый год не встречается! Позвонила, уже едет. Ну войдите в положение, откройте ларёчек.

– Розами вы своей свекрови угодите?

Тётка непонимающе на меня уставилась. Я продемонстрировала букет.

– Ой! – обрадовалась чья-то невестка. – Продадите?

– Двести десять рублей.

– А чего так дорого?

– Повышение цен в связи с праздником.

– Да они у вас вон какие, не первой свежести. За сто пятьдесят отдадите?

– Нет, мне вообще их подарил мужчина, – внезапно для самой себя завредничала я. – Не хотите, как хотите.

– Подождите, а давайте обменяемся? – спохватилась тётка и жестом фокусника извлекла из своей ноши нечто. В свете фонарей и иллюминации глазам предстало косорылое чучело местами облезлой кошки.– Смотрите, какая прелесть. Берите-берите, выгодная сделка, Матильда подороже вашего букетика будет.

– Матильда? – только и смогла я произнести.

– Да, это кошка моей тётушки. Тётушка недавно скончалась, а её дочь сегодня раздавала вещи на память. Мне досталась Матильда.

– Прекрасный новогодний подарок, – пробубнила я, прикидывая, не взять ли в самом деле подружку для своего Квартиранта. Он у меня некастрированный и время от времени утоляет основной инстинкт с подушками. Наволочки я, признаться, просто замучилась стирать.

Да нет, что за чушь мне лезет в голову? Мой кот не некрофил!

– Плохо, наверное, отдавать память о любимой тётушке, – постаралась я отделаться от дамы.

– Цветы нужны кровь из носу, а то свекровь…

И тут я подумала о Ленке. А что, приволоку ей в качестве презента под ёлочку. По крайней мере, нетривиально, а то всё гели для душа да гели для душа.

Поменялись. Вот только тёткин пакет унесло ветром, а жертвовать целлофаном из-под цветов она отказалась – всё-таки букет для любимой свекрови. Пришлось тащиться с чучелом в обнимку.

Не успели мы с Матильдой пройти и двадцати метров, как сзади окликнули:

– Тётенька!

Мы повернулись. К нам бежала девочка лет десяти с какими-то болтающимися на шее верёвками.

– Тётенька, купите, а, – попросила школьница, поднимая вверх конец одной из верёвок. – А что это у вас и вашей кошечки с лицом?

Видимо, меня перекосорылило так же, как почившую Матильду, потому что верёвки при ближайшем рассмотрении оказались сосисками. Килограмма три, не меньше.

– А это моя кошечка от удивления, она раньше никогда не видела столько сосисок сразу, – выпала я из остолбенения. – Кто ж тебе их на шею повесил, деточка?

– Папка. Меня в магазин послали, но я всё перепутала. Должна была купить пять килограммов картошки и два килограмма сосисок, а купила наоборот. Теперь три кило лишних.

– А в магазине товар возврату или обмену не подлежит, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я.

– Ага, – шмыгнул ребёнок соплями. – Денег родители больше не дали, сказали, выкручивайся, как знаешь.

– И тебя заставляют носить такие тяжести?

– Я привыкшая, больше некому. У папки левая нога в гипсе, а у мамки правая, им до рождества в магазин прыгать. Ну, тётенька, ну купите, а. И сами наедитесь, и кошечку свою накормите до отвала.

– Да кошечка уже отвалилась… Сколько денег надо?

– Пятьсот пятьдесят рублей.

Такой суммы за непривлекательные с виду сосиски было жаль, но ребёнка стало жальче.

Зажав в рукавичке купюры, девочка счастливо убежала. Мне же ничего не оставалось, как за неимением пакета последовать её примеру и повесить сосиски на шею. Всё-таки я права, от детей одна докука.

Вскоре исходящий от меня аромат привлёк бродячую собаку. Поначалу она преследовала меня деликатно: лишь бежала рядом и просительно заглядывала в глаза. Но потом обнаглела, подпрыгнула и с жадным рыком вцепилась в крайнюю сосиску. А та же в плёнке, не откусывается, так дворняга и повисла.

– Стой, дура, хоть почищу, ведь подавишься! – принялась я на ходу стаскивать колбасные изделия.

Но голодной псине было не привередничества. Ловко стянув с моей шеи одну связку,она понеслась прочь. Извивающаяся по сугробам сосисочная змеяв мгновение ока скрылась в черноте дворов.

– Отлично, Матильда. Сначала нас с тобой развёл на деньги ребёнок, а потом обворовала собака, – пробормотала я вслух, на всякий случай наматывая оставшиеся сосиски на подобии шарфа-хомута.

В прихожей Квартирант, обычно встречающий хозяйку флегматичным будничным взором, на сей раз опасливо вылупился. Я взглянула в зеркало. Отразившееся действительно выглядело колоритно. Под мышкой кошка с ассиметрично посаженными пластмассовыми глазами, поверх пуховика заиндевевшие сосиски. Просто городская сумасшедшая, выгуливающая по вечерам чучело.