Волшебная зима. Сборник рассказов

Да нет, я просто испугалась, что с ним будет спать кто-то ещё, да к тому же такая молодая, стройная и, ладно уж, привлекательная. Я почувствовала себя уязвлено. Вот и всё, разобрались. Во мне взыграла не ревность, а чувство зависти и ущемлённого самолюбия.

Вот только почему я так испугалась? Илья ведь не моя собственность, и ни о каком романе мы никогда не заявляли. Мы просто встречаемся, спим, едим, беседуем, всюду ходим вместе, делимся друг с другом всем произошедшим – какой же это роман? Дружба, чистой воды дружба, только с интимом.

И вообще, кто сказал, что Илья переспал бы с ней? Я точно знаю: он ни с кем не спит кроме меня. А даже если и так, он бы сильно разочаровал девушку и снова позвонил мне. А вдруг не позвонил бы?

Ладно, с Ильёй-то всё понятно: комплексует. Но почемуя после встречи с ним порвала со всеми имеющимися любовниками? Даже не потому, что свои фиаско Капустин с лихвой компенсирует ласками, нет. Мне хорошо с ним. Я не жду с нетерпением момента, когда же он уйдёт. Зато с нетерпением жду, когда придёт. Он не напрягает меня, даже когда молчит. Чтобы понимать друг друга, нам не обязательно разговаривать – мы общаемся глазами. Нам комфортно молчать.

– Знаешь, мне кажется, я тебя люблю, – его спокойный нежный голос вырвал меня из потока мыслей.

С моих губ едва не сорвалось то же самое, но я всё ещё трусила признаться в этом даже самой себе. Поэтому спросила нас двоих:

– Может, это просто привычка?

– Ну, давай рассуждать логически, – так практично он подходит к любым вопросам. – Во-первых, мы с тобой вместе три года. Я тебе не изменяю, ты мне тоже.

– С чего вдруг такая уверенность? – улыбнулась я.

Илья засмеялся.

– Мухрыжева, ну кого ты пытаешься обмануть? – поморщился он.

– Ну да, совсем забыла, я же страшная и никому кроме тебя не нужная, – тоже засмеялась я.

– Вдобавок совершенно не умеешь варить пельмени. Они у тебя вечно переваренные.

– Козлина ты козлина. Сам же всегда просишь добавки.

– Я чертовски воспитанный и глубоко тактичный мужчина.

– Особенно, когда говоришь, что я страшная. Ну да ладно, а во-вторых?

– Второе вытекает из вышесказанного. Ты страшная и совершенно не умеешь варить пельмени, но я люблю тебя, Мухрыжева, чёрт возьми, я люблю тебя! Только ты заряжаешь меня. Только ради тебя я захотел меняться. И ведь меняюсь! – в ажиотаже зажестикулировал он. – Только к тебе я бегу за советом. Или бегу, как раненый пёс, зализывать к тебе свои раны. Ты умная, рассудительная, ты верный друг. Мне с тобой всегда есть о чём поговорить, мне с тобой интересно. И наблюдать за тобой интересно. Мне с тобой хорошо, Мухрыжева.

И он опять внимательно заглянул в мои глаза.

– А я всегда на самом деле переживаю, как ты, что с тобой, волнуюсь за тебя. И мне тоже с тобой всегда интересно… Мне кажется… я тоже… тебя…

Закончить эту тяжёлую фразу он мне не дал – вскочил и побежал к платяному шкафу. Через мгновение Илья подошёл ко мне и громко выдохнул, как выдыхал перед опрокидыванием рюмки. Мне показалось, он сейчас ещё перекрестится. Но Илья опустился на колено.

– Я недавно купил… В общем…

Я ахнула. Разноцветные лампочки весело плясали по красной бархатной коробочке с кольцом. Никто из нас не знал, что говорить, поэтому Капустин с лёгким тремором в руках вынул колечко и надел мне его на безымянный палец.

– Только чур, ты забираешь у Катеньки ключ и переезжаешь ко мне.

– Я согласен. А ты берёшь мою фамилию и учишься варить пельмени.

– Я согласна.

Как и подобает после этих слов, Илья, абсолютно счастливый, жадно впился в мои губы. Под его напором я стала заваливаться на спину. Какой-то тихий шорох… Шорох всё настойчивей… Прежде чем я успела сообразить, что происходит, на нас рухнула искусственная ёлка. Но мы не обращали внимания на такую мелочь. Тёплые руки Капустина действовали всё решительнее, он уже мастерски расстегнул и мои, и свои джинсы. Почувствовав бедром что-то твёрдое, я скосила глаза вниз. Илья тоже. Как раз в этот момент из прихожей послышался голос вызванного Ленкой фельдшера Валерия:

– Куда я могу повесить свою сумку?

Мы засмеялись. На нечто твёрдое и вертикальное, растущее из Капустина, сейчас можно было повесить не одну сумку.

– Способ найден: признание и хвоя на жопе, – заключил будущий муж.

Счастливый конец во всех смыслах

– Это были лучшие три минуты за три года, – сказала я абсолютно искренне.

– Я надеялся услышать, что за все твои тридцать пять лет, – засмеялся Илья.

Он лежал на спине и, как в лучших традициях американских фильмов, счастливо курил, нарушая все правила пожарной безопасности. Я пристроилась на его груди, обвивая руками и ногами. Обвивали нас по-прежнему и гирлянды. Правда, некоторые лампочки не выдержали трёхминутного натиска и уже не горели. Ёлка валялась.

Кое-как приладив её на место и причесав торчащие дыбом волосы, вернулись к гостям.

– Ой, а вы дома, котятки? – спросила порозовевшая Ленка. – Мы думали, вы вообще ушли.

– Мы ходили на ёлку, – улыбнулся Илья.

Шляпкина просканировала нас захмелевшими глазами и расплылась в хитрой улыбке.