Волшебная зима в Оккунари (СИ)

— Подумаешь, секрет тысячелетия! – тот засмеялся, потом шёпотом произнёс, — это вышибала Робин. Я его кулачищи под любым маскарадом узнаю.

Рика усмехнулась, видимо, знакомство с кулаками Трепача, действительно, было близким.

Тем временем окрылённый артист хищно понюхал воздух возле шеи добровольца, констатировал полную трезвость последнего и затянул песню о магии, что меняет саму природу человека, о добровольных жертвах, кровных узах и прочей ерунде, не забывая при этом демонстрировать публике светящиеся голубые лепестки, чередой дней облетающие с розы.

Робин подставил руку под хрустальный кинжал, рука была довольно зверски вскрыта («Наклейка с краской, — пояснила Рика, я так разыграла сестру, — и под недоумённым взглядом коррехидора добавила, — мне тогда всего двенадцать было»). Кровь окропила розу, лепестки затанцевали, и полетели в неизвестном направлении. Друзья ринулись следом, выражая в песне надежду, что они найдут деву прежде, чем опадёт последний из бесконечной череды лепестков. И это им, вне сомнений, удалось. Только результат был несколько иной, чем ожидалось.

Дама сердца оказалась королевой вампиров. Она заела Робина и обратила артиста. В поной темноте по залу пролетели тысячи иллюзорных летучих мышей, причём они настолько натурально выглядели, что заставили вскрикнуть женщину слева от задевших причёску крыльев. На сцене посыпались искры, и артист заметно преобразился: его волосы теперь отливали снежной белизной, а глаза горели алыми искорками, как у дикого животного. Из-под приподнятой в хищной улыбке верхней губы выглядывали клыки.

Последовала песнь о тяжкой судьбе вампира, о непонимании, одиночестве, духовной тюрьме, в которой гордый дух нашего героя обречён маяться до скончания времён.

— Или пока кто-то не загонит ему в грудь осиновый кол, — усмехнулся Вил, и подлил вина чародейке, — не больно-то значительная роль у моего друга. Жертва обстоятельств.

Но представление на этом не закончилось. Измаявшийся одиночеством вампир решил воскресить лучшего друга. Он завывал подобно зимнему ветру, кричал полным боли и одиночества голосом, сотворил на сцене какой-то пентакль, рассыпал с волос снег, заполнивший фигуру красивым инеем. После чего на его очередной зов (посредством песни) на сцену выехал гроб. Это был самый настоящий саркофаг из замшелого камня с волочащейся по полу паутиной. С видимым трудом крышка была сдвинута, и артист, рыдая, констатировал плачевное состояние умершего друга.

— Нужна жертвенная кровь, — бормотал он и оглядывал зал горящим взглядом, — но людская кровь не подходит. Она слишком слаба, в ней мало магии Я готов к жертве, — пафосно воскликнул он после того, как перебрал все доступные ему варианты. Свет снова погас, артист стоял над гробом в освещении от странной фигуры (ерунда, а не пентакль, констатировала чародейка).

— Пусть же кровь моего сердца оживит тебя, мой друг, мой верный соратник, весельчак, смельчак, игрок, буян, шутник и атаман! Вернись к жизни, возвратись ко мне, мы вместе свернём горы, как когда-то сворачивали шеи врагам.

Нодивара рванул рубашку и обнажил безволосую грудь с непонятными татуировками весьма зловещего вида. После чего запустил руки с длинными ногтями, больше походящими на когти, себе в грудину. Послышался хлюпающий звук, и в следующее мгновение раздались женские визги: на сцене стоял бард с разверстой грудной клеткой, а между желтеющих рёберных костей билось тлеющее огнём настоящее человеческое сердце. Из груди фонтаном ударила кровь, залила гроб, после чего из него поднялся Робин в саване, почему-то со старинным мечом в руке, похожий на оживший труп. Друзья обнялись, исполнили дуэтом балладу о дружбе, побеждающей даже саму смерть. Представление на этом завершилось, и артисты под дружные аплодисменты удалились, отвесив должное количество поклонов.

Магические светильники на столах снова загорелись в полную силу, а зрители принялись делиться впечатлениями от представления.

— А под рубашкой у него тоже был мешочек с краской? – спросил Вилохэд.

— Нет, — покачала головой чародейка, — это была иллюзия высшей пробы. Либо Нодивара Шино сам чародей, либо использует высококлассные заклинания. Я склоняюсь ко второму. Маги такого уровня обычно находят себе более прибыльное и почтенное занятие, нежели выступления по трактирам.

— И всё-таки опять иллюзии, — задумчиво проговорил коррехидор, — не слишком ли много совпадений?

Но высказать мысль до конца ему не позволил Робин Ориба, бесцеремонно плюхнувшийся на свободный стул.

— Ну как? – небрежно спросил он, буквально лучась от самодовольства, — вы, Эрика, в обморок не грохнулись?

— Еле сдержалась, — ядовито ответила чародейка.

— Молодец, — довольно констатировал Робин, — на прошлой неделе двоих посетителей вырвало.

— Вот это, я понимаю, успех, — зрители блюют, а артисты в полной ажитации!

— Ты ничего не понимаешь!

— Да куда уж мне! – махнул рукой Вил, — это вам не Королевская опера.

— Именно, — нимало не растерялся Трепач, — кому сегодня интересны нудные песнопения и классическая музыка? Новые времена требуют новых форм.