Волшебник

Сина – это девушка. Причем, не считая сестренки и мамы, наверное, единственная девушка, которая мне нравилась. Во-первых, она была довольно низкого роста. Чуть больше двух метров, что мало даже по сравнению с женщинами. А еще в ней чувствовалась та самая пресловутая «женственность». И на этом поприще, даже будучи красивее, сестренка ей проигрывала. Вероятно из-за того, что Сина, в отличие от Валлы, была более зрелой. И старше. На взгляд семнадцатилетнего парня так намного старше. На целых десять лет, то есть разница с Синой у нас составляла почти двадцать лет. Для нашего народа довольно немного, но, на мой взгляд, оч-чень много. Вдобавок, возле нее всегда крутилось множество мужиков, на фоне которых я не впечатлял, не впечатлял. Даже сейчас, став Арт-Наком, мне как-то с трудом верилось, что у меня есть шансы добиться ее расположения. С другой стороны, если мне предстояло уйти, возможно, что так было только лучше.

– Мне одно непонятно, откуда это все? – я провел рукой перед грудью. – Или я так долго спал?

– Четыре дня, – кивнула мать. – У тебя в крови было слишком много яда.

– Яда? – неподдельно удивился я.

– Да. Ты не помнишь?

Я честно задумался, но после Костяного Короля и его свиты, я был сильно потрепанным. Да и там потом такое месиво началось, что даже сейчас толком и не припомню, кто конкретно на меня нападал. Пришлось отрицательно качать головой.

– И все равно, – нахмурился я, – четыре дня это мало для такой одежды.

– Я ведь уже говорила, – улыбнулась мать, – отец всегда гордился тобой.

Отец? В каком… отец?! Теперь я окинул свою обновку уже совершенно другим взглядом.

– Пять лет он потратил на то, чтобы найти и убить Василиска, – продолжила мать, отреагировав на мой взгляд. – И мне горько, что он не смог тебя увидеть в этой одежды.

Отвернувшись чуть в сторону, я сделал осторожный вдох, стараясь избавиться от вставшего в горле кома. Сглотнул. Помогло слабо, но я все-таки справился. Правда, пришлось напомнить себе, что: «Крутые Арт-Наки не плачут, даже от радости». Еще раз вздохнув, я осторожно, едва касаясь пальцами, провел по груди. Теперь тяжесть новой брони ощущалась как-то по иному… как-то… роднее? Будто теплые руки отца на моих плечах. На сердце стало тяжело, но в тоже время необычайно приятно.

– Теперь ты запросто сможешь собрать свой отряд, для походов в Некрополь! – совершенно счастливая, произнесла Валла.

Быть главой своего отряда это действительно почетно, вот только сестренка не знает о моем уходе или это у нее просто «к слову пришлось»?

Я вопросительно посмотрел на откровенно любующуюся мной мать:

– Ты ей еще не говорила?

Мама молча покачала головой.

– О чем? – мгновенно насторожилась сестренка.

Когда надо она могла соображать довольно быстро.

– Скорее всего, мне придется уйти из города, – решил я говорить, как оно есть, тем более никакие увиливания здесь бы просто не помогли.

И реакция сестры на мои слова сказала мне очень многое. Восторг и радость в считанные мгновения сменила тоска и грусть. Будто я умирать тут собрался.

– Зачем? – тихо, безжизненно произнесла Валла.

Таким же голосом она разговаривала после смерти отца. Она и мама. И я могу с уверенностью сказать, что это были худшие дни моей жизни. Худшие воспоминания.

– Сестренка, – строго произнес я, подходя к ней, – это еще что за голос? Ты меня что, заранее на суд к прародителю отправляешь?

Взгляд строгий, брови нахмурены. Сестренка сразу стала «сдавать». Тоска и грусть сменились смущением и растерянностью.

– Что ты там говорила своим друзьям обо мне? – наставительно приподнял я палец. – Напомнить? Самый лучший брат! А самые лучшие братья просто так не умирают, поняла? – и, видя, что она все еще в растерянности, «дожал»: – Ну? Ты что совсем не веришь в силы нового Арт-Нака? Не веришь в собственного брата?!

– Верю, – тихонько, совсем засмущавшись, произнесла Валла, отведя глаза в сторону.

Получилось. Тут главное правильно расставлять акценты и не давать слабины. Учитель научил. Говорит: «Дави, дави, дави, а иначе они вспомнят, какой ты маленький». Вот и научился давить. Заставляя собеседника забыть, что я на добрый метр ниже его. А сделать это ой как непросто, особенно среди нашего народа.

– Вот и хорошо, – уверенно кивнул я, – а то устроила тут «три дня памяти*» при живом брате.

*Обычай народа Соробору. Трехдневная поминальная церемония.
Сестренка, после этих слов, казалось, даже уменьшилась в размерах. Хмыкнув, подошел и, лишь чуть-чуть наклонившись, громко чмокнул ее в макушку.

– Ладно, я пошел к учителю, – кивнул я матери, и, напоследок, проведя рукой по волосам счастливо улыбающейся Валлы, вышел из кухни.