Волшебник. Набоков и счастье

– Вы скучаете по Америке? – Скучаю. Но среди голубых гор и долин Швейцарии мы с женой живем так же счастливо, как Набоковы в Америке.

Глава XI Естественное и неестественное счастье (В которой писатель наслаждается волшебством природы, а читатель пытается ему подражать)

Поселившись в 1961 году в отеле «Монтрё-палас», В. Н. с наслаждением взялся за изучение фауны и флоры Швейцарской Ривьеры. Он проводил много часов на склонах Вербьера, Кранса и Саас-Фе, занимаясь охотой на редких насекомых, совершавших метаморфозы на клубничных кустах или ветвях хвойных деревьев. И это – вот так просто – составляло его счастье.

Прошло почти полвека, и вот я пришла в сознание и принялась подражать ему. Совершив собственную метаморфозу, я превратилась в ученицу энтомолога (и в свою очередь призываю читателей пойти по моим стопам).

Кратчайшая история охотника на бабочек

«Когда я был моложе, – рассказывал В. Н. корреспонденту „Спортс иллюстрейтед“ в Швейцарии, – я съел в Вермонте несколько бабочек, чтобы выяснить, ядовиты ли они. Я не усмотрел никакого различия между бабочкой-монархом и вице-королем. Вкус у обеих был отвратительный, но отравиться я не отравился. Они напоминали миндаль с примесью зеленого сыра. Я ел их сырыми. Одну я держал в одной горячей ладошке, а другую – в другой. Будете завтра есть их со мной на завтрак?» Набоков, скорее всего, никогда не ел бабочек на завтрак, но он был, несомненно, до безумия влюблен в эти эфемерные создания. Уже в раннем детстве Володя испытал настоящее счастье, когда получил от отца в подарок коллекцию бабочек. Отец ввел его в мир элегантной и загадочной хореографии их повадок. Бабочки-чернушки вида Erebia melas, которые совершают метаморфозу и выставляют напоказ свои прекрасные крылья только по четным годам. Бабочки-ванессы, плотно укутанные в золотые куколки. Гусеницы голубянок, поедающие личинок муравьев. Бабочки-морфиды, необъяснимым образом взлетающие волнами, все разом, образуя целые облака синей пыли.

«Летние сумерки („сумерки“ – какое это чудесное русское слово!). Время действия: тающая точка посреди первого десятилетия нашего века. Место: пятьдесят девятый градус северной широты, считая от вашего экватора, и сотый восточной долготы, считая от кончика моего пера». В детстве Набоков мечтал стать всемирно известным ученым-энтомологом или, на худой конец, увлеченным своим делом куратором отдела Lepidoptera в огромном, полном чудес музее. И хотя, повзрослев, он занимался по преимуществу писанием романов, его научные исследования привели к обнаружению – за которым последовало наименование и триумфальное включение в каталоги – четырех новых видов и семи подвидов. Самая знаменитая из этих бабочек – Lycaeides melissa samuelis Nabokov, или голубянка Karner, с паутинно-прозрачными крыльями и меняющейся расцветкой – часто, но не всегда небесно-голубой. Набоков уверял, что через несколько поколений бабочки открытого им вида превысят по количеству мириады изданий его романов. (И добавлял: похвала коллеги-ученого значит для него больше, чем все, что способен сказать литературный критик.) В качестве признания его заслуг в наше время более двенадцати подвидов голубянок были названы «набоковианскими» именами: среди них есть лолиты, сирины и гумберты (при этом лолиты и гумберты обитают в 1500 миль друг от друга).

«…И тогда душа моя будет разгуливать в коротких штанах»