Волшебник Подземного города

Койот подскочил бы, если б мог. Глаза у него вылезли на лоб, а язык выпал из пасти. Он положил морду на землю и разревелся:

— Никаких мышей? Но я люблю мышей!

Терн подскочил к нему вплотную.

— Какая ирония, ты не находишь? — сказал он ему. — Ты такой жирный, что наверняка умрешь с голоду, прежде чем сможешь начать двигаться и поймать свою следующую жертву.

Янтарка остановилась посреди текущих мимо нее мышей. Хотя песнь червя давно уже смолкла, все они были «на крючке»: заклинание волокло их за собою как на аркане. Они шли на восток, царапая лед, вцепляясь в него когтями, оскальзываясь, скатываясь к подножию, падая, вставая и снова штурмуя склон.

— Стойте! — закричала им Янтарка.

Но никто ее не слушал. Казалось, они слишком отупели от усталости, чтобы слышать.

«Я заставлю их! — подумала Янтарка. — Я заставлю их меня услышать!»

И она издала крик — крик, который пронесся над холмами и отразился от дальних вершин. В нем было достаточно волшебства, чтобы проникнуть в самые зачарованные умы. Ну и конечно, она добавила звука — тут ведь задача не в том, чтобы просто докричаться до другого края долины, нужно, чтобы тебя услышали горы и долы, тысячи гор на тысячи миль вокруг.

— Хватит! — крикнула она. — Мыши всего мира, пробудитесь! И слушайте меня!

И мыши повсюду остановились. Большинство обернулись к Янтарке, а те, что были мертвы, просто упали на землю, свободные от заставлявших их идти чар.

Мыши в недоумении оглядывались, пробудившись от волшебного сна и обнаружив себя ночью в снегах, не вполне понимая не только, как они сюда попали, но, вероятно, даже кто они такие.

«Я сделала это, — подумала Янтарка. — Я освободила весь мышиный род, как то было сказано в пророчестве».

Но так ли оно на самом деле? Уверенности у нее не было. Да, сейчас ей все удалось, но вскоре великий червь начнет петь опять…

— Ура! — закричала какая-то мышь. — Чары разрушены!

— Писк! — возопила другая, подскакивая высоко в воздух.

И тут же мыши загалдели и запищали. Одна молодая мать, чей живот круглился от готовых появиться на свет малышей, подбежала к Янтарке:

— Спасибо! Ты спасла меня и моих будущих детей. Я услышала песню… я пыталась не слушать, но она потащила меня за собой.

— И со мной было так же, — прошамкал мышиный дедушка. — Я был как листочек, упавший в реку. Быстрая вода понесла меня…

Возраст не мешал ему улыбаться и подпрыгивать на месте от радости.

«Что же с ними будет, когда песня начнется снова? — подумала Янтарка. — Почувствуют ли они себя обманутыми? Или даже не заметят, что я… что я не смогла им помочь?»

Нет, поняла она, обманутыми они себя не почувствуют. Они даже не поймут, что что-то не так. Только заслышав первые слова песни, они повернутся и стройными рядами пойдут навстречу гибели, одурманенные, неспособные вспомнить, что на какое-то счастливое мгновение стали свободными.

«Я должна победить этого червя!»

Она хотела уйти, но мыши окружали ее со всех сторон, прочувствованно благодаря, протягивая к ней лапки, гладя, плача от радости.

И вдруг в этой толпе Янтарка увидала впившиеся в нее глаза и знакомую мордочку.

— Ты! — закричала она. И словно протянув невидимую руку, схватила мыша за шиворот и подтащила к себе.

Голод подскакал к ней, дрожа и спотыкаясь от страха.

— Я тебя вылечила, — тихо сказала Янтарка, — а ты продал меня горностаям.

— Прости, — пролепетал Голод. — Я так испугался.

— Страх — не извинение, — прорычала Янтарка. — Ты предал не просто меня. Ты предал весь мышиный род.

Интересно, что ей теперь делать? Она могла наложить на него проклятие, как на того койота, но сердце у нее к этому не лежало. В конце концов, он был всего лишь мышонком, перепуганным мышонком, грустным и одиноким.

«Но я не должна придумывать ему оправдания», — подумала Янтарка.

Ох, она знала, она прекрасно знала, что дальше ей придется отправиться навстречу могущественному врагу и шансов выжить после нового свидания у нее будет крайне мало. Но она должна была пойти и понимала, что пойдет, даже если это будет последнее, что она сделает в жизни. Жизнь — хорошая цена, за нее можно многое купить.

А Голод только что попытался выбросить ее жизнь на помойку.

— Уходи, Голод, — сказала она, поворачиваясь к нему спиной. — Ты заслуживаешь смерти, но я обреку тебя на жизнь. С твоей виной.

Мыши молча провожали Голода глазами, когда он шел мимо них, повесив от стыда голову.

Это было самое горькое мгновение за всю Янтаркину жизнь.

Глава двадцатая УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВИЦЫ [12]

Никогда не стоит недооценивать землеройку. Для такого маленького создания у нее исключительно острые зубы.

Руфус Мухолов

А тем временем возле Бенова дома Таволга, запыхавшись, вбежала к себе в нору.

— Леди Чернопруд, — закричала она. — Там люди! Они поймали нас и заставили привести сюда.