Волшебник Темной Улицы

Уна наблюдала за всей этой кутерьмой, мотая головой. Самое забавное было то, что она всегда смутно подозревала, что именно Самулиган, а не ее дядюшка, наделил Дьякона даром речи и вложил в него такое громадное количество справочного материала.

Еще два года назад, когда она получила птицу в подарок на свое одиннадцатилетние, девушка понимала, сколь выдающимся магическим творением был Дьякон. Несмотря на то, что Уна очень любила своего дядюшку, она сомневалась, что тот обладал настолько мощными чарами.

По крайней мере, в одиночку Александр не смог бы. Несомненно, Самулиган приложил к этому руку. Но Уна в жизнь не рассказала бы Дьякону о своих подозрениях. Тем более сейчас, когда птица с таким недоверием относилась к волшебному слуге.

– Ладно, Самулиган, это не смешно. Отпусти Дьякона, – пожурила его девушка.

Самулиган кивнул, но вместо того, чтобы просто отпустить птицу, он бросил взгляд на туалетный столик и кивнул. Потом топнул ногой, произнеся:

– Обмен!

Не прошло и секунды, как в руках у эльфа оказалась Унина расческа, а Дьякон переместился на туалетный столик в то же место, где щетка лежала мгновение назад. Лапки тряслись от напряжения, а голова судорожно вертелась из стороны в сторону, пытаясь осмыслить происшедшее.

– Я никогда раньше не видела такого трюка! – призналась пораженная Уна, чувствуя одновременно угрызения совести за то, что ей понравилась магия.

Самулиган провел пальцем по зубчикам щетки:

– Только что придумал.

– Ну и ну! – огрызнулся Дьякон. – Дикость какая!

Самулиган вытащил из кармана дохлую мышь. Он подбросил её в воздух, и Дьякон тут же рванул вперёд, схватив тельце грызуна в полёте так же ловко, как Самулиган ранее схватил самого ворона. Волшебник потёр пальцами.

– Дикость как она есть, – осклабился он.

Дьякон приземлился на пол, перекусил мышь надвое и начал жадно пожирать.

– Ох, ну зачем ты так, – вздохнула Уна, – я не люблю, когда он тут ест.

– Прошу меня простить, – извинился Самулиган, – теперь займёмся твоей причёской.

Он провёл щёткой по Униной макушке.

Девушка резко вдохнула, глаза сами по себе закрылись, когда она поднялась на цыпочки. Она почувствовала это – заряд, энергию, магию, волной отбросившую ее обратно на стул. Это напоминало встречу со старым другом или врагом. Сложно было разобрать собственные ощущения.

Ночной кошмар вернулся снова, заполнив ее видения тысячей сверкающих огней, кружащихся вокруг огромной смоковницы. Уна хотела остановить Самулигана, закричать, что просьба была ошибкой, но до того, как она успела это сделать, мираж растворился.

Магия сделала свое дело, знакомое чувство страха и изумления почти полностью испарилось, но не до конца.

Уна отчетливо ощутила мягкий ковер под ногами и деревянный пол под ним. Она взглянула в продолговатое лицо Самулигана. Ее иссиня черные волосы каскадом ниспадали на плечи: густые, прямые и блестящие, словно только что вымытые.

Пробежав пальцами по знакомым прядям, девушка кивнула.

– Спасибо, – сказала она с дрожью в голосе.

– Дядюшка ждет-с тебя в своем кабинете,– напомнил Самулиган, возвращая Уне щетку. Сделав несколько шагов, он покинул комнату. Темные фалды его плаща вздымались за ним, словно занавес ночи.

Дьякон поглядывал на хозяйку. От дохлой мыши на ковре осталось только пятнышко. С черного клюва свисал мышиный хвост, словно мертвый червь.

– Ну правда, Дьякон! Кости и вся гадость! – ругалась Уна. – Учись сдерживаться.

Ворон уселся ей на плечо. Девушка вздрогнула, когда мышиный хвост успел напоследок шлепнуть ее по вновь отросшим волосам, скрывшись в горле птицы. Задержавшись на секунду, они последовали за эльфом на нижний этаж, где в кабинете Уну ожидал дядя в компании адвоката.

Глава 4. Волшебник и адвокат

– Должен признаться, – сказал Волшебник, – я ожидал больше откликов нью-йоркцев.

Его длинная борода была белей зимней вьюги. Он потянулся вперёд и взял со стола единственное резюме.

Хмурое настроение отразилось глубокими морщинами вокруг зеленых глаз. Пурпурный капюшон мантии был откинут на плечи, на лысой макушке резвились блики волшебных вечных лампад.

Широкий нос и мясистые губы смягчали суровость образа, а взгляд отражал намного больше, чем бремя прожитых шестидесяти лет. Александр изучал резюме.

Посередине виднелся след от сгиба, края его были обуглены.

– Я предупреждал, – произнес адвокат, мистер Рэйвенсмит. – Времена уже не те. В наши дни люди интересуются магией с тем же энтузиазмом, что и наскальной живописью. Больше полугода прошло после публикации в «Нью-Йорк Таймс», и, если интересно мое мнение, объявление было неправильно сформулировано.

Уна остановилась возле дядюшки, который сидел сгорбившись на деревянном троне, сложив локти на бюро, украшенном витиеватым резным орнаментом.

Создавалось впечатление, что этот стол, древнейшая из реликвий, будто бы неспешно вбирал и выдыхал воздух в такт дыхания того самого спящего дракона, из кости которого его якобы смастерили. Такое еле заметное движение, сродни бесшумной мышиной поступи.