Волшебник Земноморья

— Попечителя никогда не найдешь там, где он есть, но иногда удается застать там, где его нет.

И пошла дальше, громко расхваливая прохожим достоинства своего товара.

В самом углу огромной стены была низенькая деревянная дверца. Гед подошел к ней и громко постучал. Дверь открыл какой-то старик, и Гед сказал ему:

— Я привез письмо от мага Огиона с Гонта Попечителю Школы на этом острове. Мне надо разыскать Попечителя, но я уже устал разгадывать загадки и сносить насмешки.

— Это и есть Школа, — ответил ему старик. — А я — здешний привратник. Входи, если сумеешь.

Гед шагнул вперед. Казалось, он переступил порог, однако по-прежнему стоял, как и раньше, на мостовой.

Снова он шагнул — и снова остался стоять перед дверью. Привратник наблюдал за ним изнутри кротким взглядом.

Гед был не столько озадачен, сколько разгневан: похоже, над ним продолжали смеяться. Он произнес Заклинание Открывания, сопроводив его соответствующими жестами. Это было самое сильное из Открывающих Заклинаний, которому его несколько лет назад научила тетка; можно сказать, оно было главной драгоценностью в ее собрании заклинаний и наговоров, и сейчас он сделал все как надо. Но даже с помощью колдовских чар Гед не одолел силу, удерживающую дверь.

После этой неудачи Гед долго стоял на мостовой. Наконец он посмотрел на старика, который все еще ждал его по ту сторону двери.

— Я не смогу войти, — нехотя признался Гед, — если ты мне не поможешь.

И тогда привратник сказал:

— Назови свое имя.

Снова Гед постоял какое-то время перед дверью: никому нельзя было вслух произносить свое имя, если только речь не шла о жизни или смерти.

— Меня зовут Гед, — сказал он наконец.

И, сделав шаг вперед, вошел в открытую дверь. Но при этом, хотя солнце светило ему в спину, Геду показалось, что по пятам за ним вошла какая-то тень.

Обернувшись, он увидел, что косяки дверного проема, сквозь который он только что прошел, не деревянные, как показалось вначале, а из белой кости, искусно выполненные без единого шва; вырезаны они были, как он узнал позднее, целиком из зуба Великого Дракона. Сама дверь, которую закрыл за ним старик, была из полированного рога, сквозь который проникал рассеянный дневной свет, а с внутренней стороны на двери было вырезано изображение Тысячелистного Древа.

— Добро пожаловать в дом, мальчик, — сказал привратник и, не вымолвив больше ни слова, провел его через вестибюль, залы и коридоры в открытый двор, расположенный где-то в глубине здания, вдали от его наружных стен.

Часть двора была вымощена каменными плитами, но крыши над ним не было, а посередине зеленела лужайка с молодым деревцем, под которым сверкал и переливался на солнце фонтан. Здесь Геда оставили одного, и он какое-то время ждал. Он стоял притихший, неподвижный, и сердце гулко колотилось в груди: ему казалось, что здесь присутствует кто-то незримый и действует некая невидимая сила. Гед знал, что здание Школы сложено не только из камней, но еще и из волшебных чар, которые крепче любого камня. Он стоял в самой сокровенной части Дома Мудрых, раскрытой навстречу небу. Потом он увидел человека в белом, стоящего по ту сторону фонтана и смотрящего на него сквозь падающие струи.

Как только взгляды их встретились, в ветвях дерева запела птица. И в этот миг Геду стало понятно и щебетанье птахи, и язык лепечущей воды, стекающей в бассейн фонтана, ему открылся смысл очертаний облаков, он видел, как возникает и затихает ветер, шелестевший в листве, да и сам он вдруг показался себе всего лишь неким словом, произнесенным солнечным светом.

Но мгновение спустя мир снова стал таким же, как прежде, или почти таким же. Гед прошел вперед, преклонил колени перед Верховным Магом и, стоя на коленях, протянул ему письмо Огиона.

Верховный Маг Неммерле, Попечитель Школы Рока, был глубокий старик, и в народе поговаривали, что он старше всех живущих людей. Он ласково поздоровался с Гедом, голос его оказался дрожащим, как птичья трель. Волосы, борода и длинное одеяние его были одного цвета: казалось, все темное и тяжелое вымыто из него медленным течением лет, оставившим его белым и истонченным, подобно прибитым к морскому берегу кускам дерева, которые не одно столетие носило волею волн и ветров по морям и океанам.

— Зрение у меня слабое, — произнес он, — и мне не разобрать, что пишет твой учитель. Прочти сам, мальчик.

Гед, как и было велено, громко прочитал письмо, написанное хардическими рунами:

«Господин мой Неммерле! Посылаю к тебе того, кто со временем может стать величайшим из волшебников Гонта, если, конечно, его парус поймает добрый ветер».

Ни больше и ни меньше!

Письмо было подписано, но не истинным именем Огиона, которого Гед так никогда и не узнал, а руной Сомкнутые Уста.