Волшебники

Клуб работал только в пятницу и субботу вечером. Пенни играл там в пул с такими же одинокими особями мужского пола, даже близко не подходя к танцплощадке. Как раз в этой темной бильярдной он, к своему тайному испугу и еще более тайному, смешанному с благодарностью облегчению, увидел однажды знакомое лицо. Лицо это, снабженное жуткими тонкими усиками, вполне могло сойти за физиономию покойника, который даже при жизни не был особо хорош, но на самом деле принадлежало странствующему торговцу Лавледи.

В клуб тот пришел примерно по той же причине, что и Пенни: убежав как можно дальше от Брекбиллса и от магии, он почувствовал себя одиноким. Распив по кружке легкого пива и сыграв несколько партий в пул, которые Лавледи неизменно выигрывал — нельзя всю жизнь торговать псевдоволшебными предметами, не научившись какому-то реальному мастерству, — они рассказали друг другу свои истории.

Торговля Лавледи целиком зависела от удачи и от доверчивости клиентов. Он мотался по блошиным рынкам и распродажам целого мира на манер рыбака, закидывающего удочки с катера в океан. Подкатывался к эмоционально неустойчивым вдовам недавно скончавшихся магов и прислушивался к разговорам живых — вдруг да подвернется что-нибудь ценное. Последние несколько месяцев он занимался этим в северной Англии, живя над гаражом в мрачном пригороде города Халла. Передвигался он на автобусах, а когда уж совсем не везло — на древнем велосипеде, взятом без спросу из гаража.

Вскоре он стал замечать, что привлекает к себе внимание. В другое время он бы этому только порадовался, но сейчас с ним творилось что-то не то. Незнакомые люди в автобусе пристально смотрели на него без всякой причины. Телефоны-автоматы начинали звонить, когда он проходил мимо. Все монеты в кармане относились к году его рождения. Включая телевизор, он видел только свое собственное лицо на фоне таинственного пустого города. Лавледи, не имея образования и не отличаясь выдающимся интеллектом, обладал зато хорошо развитыми инстинктами, которые говорили ему, что дело нечисто.

Поразмыслив на своем пенопластовом диване, он пришел к выводу, что приобрел, сам того не зная, подлинную вещь большой силы и теперь за ним кто-то охотится.

Той же ночью он снялся с якоря. Махнул рукой на отданную вперед квартплату, нацепил кучу амулетов и уехал автобусом в Лондон. Перебрался по туннелю в Париж, пересек Атлантику и бросился под защиту Брекбиллса, которой не раз уже пользовался. Весь день он прочесывал лес в поисках колледжа.

Когда солнце опустилось за деревья и ранний морозец стал покусывать уши, он постиг страшную правду: Брекбиллс ему не откроется. Что-то в нем самом или его товаре вызывает тревогу у защитных чар колледжа.

Тогда-то он и двинулся в Мэн. Какая ирония: когда ему наконец повезло найти подлинный артефакт, находка превысила его полномочия. Он, конечно, мог бросить весь свой товар прямо в том морозном лесу, но после целой жизни алчного собирательства у него бы сердце не выдержало. Вместо этого он снял летний домик по зимним расценкам и занялся инвентаризацией.

Искомое, как он сразу понял, лежало в завязанном пластиковом пакете вместе с костюмной бижутерией и прочими побрякушками. Он не знал, что это, но сила, идущая от загадочного предмета, не оставляла сомнений.

Он поманил Пенни в угол, достал пакет из кармана потрепанного пальто, которое не снимал весь вечер, и положил на круглый буфетный столик, осклабив свои желтые зубы. Там, как в любой домашней шкатулке, лежали пуговицы: с двумя дырочками, с четырьмя дырочками, из поддельной кожи и черепахи, большие многоугольные и крошечные, из бакелита. Между ними попадались разномастные бусины. Опытный глаз Пенни сразу засек одну, перламутровую, около дюйма диаметром. Пуговица была тяжелее, чем следовало, и прямо-таки вибрировала от заключенной в ней силы.

Трогать ее он не стал.

— Волшебная пуговица? — вставила Дженет. — Что за чудо такое?

На голове у нее творилось черт знает что, но ее это совершенно не напрягало. Она сидела на подлокотнике, пила кофе и выставляла напоказ ноги из-под шелкового халатика, открыто торжествуя победу, одержанную в том числе и над Элис. Квентин ненавидел ее в эту минуту.

— Вы правда не знаете? — удивился Пенни.

Квентин догадывался, но не собирался ничего высказывать вслух.

— Как ты действовал дальше? — спросил он.

— Забрал его к себе прямо из клуба — там хотя бы базовая защита была поставлена, а у него совсем никакой. Мы позвонили женщине, которая продала ему в том числе и этот пакет, но она сказала, что ни о каких пуговицах понятия не имеет. На другой день мы заехали за его вещами, двинули в Бостон, и я заплатил ему восемьдесят тысяч за эту штуку. Деньгами он не брал, только золотом и бриллиантами — пришлось очистить местного «Гарри Уинстона», но оно того стоило. Потом я велел ему сваливать, он и свалил.

— Тебе хватило бы одной витрины у Зельса, не говоря уж о Гарри Уинстоне, — заметил Элиот. Пенни пропустил это мимо ушей.